– Да.
– Бутылочку «Кинзмараули», – продолжал Русаков делать заказ. – Кофе, мороженое… Пока все.
Когда официант разлил шампанское по фужерам, Иван Анатольевич, приподняв бокал, произнес:
– За вас, Лена! За ваше счастливое актерское будущее!
– Спасибо.
Выпитое вино благотворно сказалось на состоянии Лены, она почувствовала легкость и раскованность, она уже больше не смотрела по сторонам, все ее внимание и интерес были сосредоточены на спутнике.
– Иван Анатольевич, а у вас есть семья? Жена, дети… – спросила Лена, удивляясь собственной смелости.
– Детей нет. Официально я женат, но вместе мы не живем уже несколько лет. Я, как и вы, Лена, из Подмосковья. Квартира в Жуковском. Там и живет моя жена. А я снимаю в Москве. Давно уже стоило бы подать на развод, но есть некие условности… Партком, например. В нашей организации это не приветствуется. Да и моей жене так удобнее: статус замужней женщины в глазах соседей и коллег по работе намного выигрышней, чем разведенной. Мы оказались слишком разными людьми, да и моя профессия наложила отпечаток на взаимоотношения. Дежурства, работа допоздна… А вообще, я по характеру – холостяк!
– Правда?
– Да.
– А почему?
– Характер есть характер. Он повлиял на конечный выбор профессии, влияет на стиль жизни… Вот вы, Лена, вы стремитесь замуж?
– Нет, конечно. У актрис вообще редко бывают удачные браки… А потом, театр, кино… Учеба…
– Вот видите, это тоже характер. Вас тянет не детей нянчить, не стирать рубашки мужу, а играть на сцене, быть свободной от условностей, отдаваться своим чувствам. Иначе вы выбрали бы другую профессию и думали, где бы подцепить мужа.
– Ну, может быть, когда-нибудь… – предположила Лена.
– В зените славы и успеха… – продолжил за нее Русаков.
– Да… Я и захочу выйти замуж…
– За толстого, престарелого режиссера, – со смехом закончил Иван Анатольевич.
– Нет, нет, только не это… – запротестовала Лена.
– Конечно, нет, – с нарочитой серьезностью произнес Русаков, – за старых и толстых режиссеров выходят, чтобы добиться славы и успеха. Потом их обычно бросают… – с улыбкой закончил он.
– Вы считаете, я на это способна? – серьезно отреагировала Лена.
– Думаю, нет, – в тон ей ответил Русаков. – Я думаю, Лена, вы способны только искренне любить. Но ваша профессия будет для вас всегда важнее этого чувства. В этом трагедия и спасение настоящего артиста.
– Может быть.
– Мне бы только не хотелось, чтобы вы поддались тому искушению свободой, которая наступила для вас после вашего поступления в училище. Дух студенческой актерской среды – он прекрасен, но коварен. К сожалению, для многих в первый