Но трусь, дрожа в углу, о стены.
Боюсь бояться… и боюсь…
13. Чушь
Кашель.
Никотин и кровь
Раковина глотает жадно.
Рвутся струны, пляшет бровь.
Холодно и снова жарко.
Холодно опять. Кровать
Губкой пот сочит холодный.
Спит Бессонница удобно —
Не удобно в бок толкать —
Страшно:
Встанет – будет шум.
Шум мигренью, пульсом звонким.
Не уснешь. Что ж, на ночь струн
Хватит. Пять еще – не долго.
Пять – чуть-чуть. Пинками гнать
Ночь, до самого восхода.
Чушь писать. Взаимно-гордо
С одиночеством молчать.
Кашлем в ночь плевать негромко.
Ждать. Не спать. Не спать и ждать.
14. Тяжесть
Все новая и новая тяга
Меня прижимает к полу.
А в холоде стеклянного взгляда
Беснуется прежний голод.
И время, издеваясь, с насмешкой,
Кривляется сальтом рядом.
В окошко вытекает неспешно
Струей желто-серой – ядом.
Все новая и новая в горло
Уродливой лезет лапой.
Из глотки выдирает упорно
Железную кашля вату.
Укутавшийся в дым, еле зримый,
Бледнеющий в кухне тесной,
Я жду, когда прольюсь никотином,
Раздавленный дыма прессом.
15. Посуда
Мы, обнявшись, лежали вчера,
Поперечно разбитой посуде.
Очень молча друг друга любя,
Мы лежали с тобой губы в губы.
В животе у тебя мотыльки —
Ты еще симпатичнее с ними…
Мы посуду, в четыре руки,
С наслажденьем особенным били.
К черту планы с посудой, малыш.
Ради любящих этих объятий,
Я молчу. Ты со мною молчишь.
Нам с тобой и молчания хватит.
Татьяна Гущина – Посуда.
16. Достоевские прозы
Развеянный ветром по городу,
Пропахший спиртом и солодом,
Я – пепел с твоей сигареты.
Замешанный в пыль и в дворовые песни.
И в вечно похмельное лето.
Я – жизнь достоевскими прозами.
Ползу с иглы передозами
В дорожки Москвы, внутривенно.
Я – траур, отчаянье, страшные вести…
Я то, что единственно верно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney,