– Что? Нет. Я ждал тебя.
Он сказал чистую правду, тем не менее почувствовал себя виноватым. Нельзя забивать голову работой спустя минуту после секса с женщиной, которую так долго ждал.
– Когда ты в последний раз говорил правду? – спросила она.
– Что? Говорил правду? Ну… я довольно часто пытаюсь делать это…
– Это опять Эрика, да?
– Скорее то, о чем мы с тобой говорили по телефону.
– Хакеры?
– И они тоже.
– Значит, Лео…
– Да.
– И чем он только тебе так интересен?
– Мне интересен не он. Я тут пытаюсь разобраться в одном деле…
– Исчерпывающее объяснение, Калле Блумквист!
– Хм… да…
– Но ты чего-то недоговариваешь, ведь так?
– Хм… возможно…
– Ты идиот? – Она медленно открыла глаза, выражение ее лица смягчилось. – А знаешь, я тоже много думала о Лео после нашего с тобой разговора.
Малин завернулась в одеяло и выглядела просто потрясающе.
– И что ты о нем думала? – спросил Микаэль.
– Я вспомнила, что он обещал рассказать мне, отчего был так счастлив в те дни. Но потом все изменилось, и мне стало неудобно донимать его расспросами.
– И с чего ты вдруг об этом вспомнила?
Малин задумалась, отвернувшись к окну.
– Он сильно напугал меня тогда. Я не могла понять, в чем дело.
– Ну, может, он влюбился?
– Именно этот вопрос я и задала ему в первую очередь, и Лео категорически это опроверг. Мы были с ним в «Риче», уже одно это можно считать чудом. Лео ведь терпеть не мог больших скоплений народа. Тем не менее мы пошли с ним в «Риче». Я как раз собиралась уходить из фонда и хотела обсудить с ним свою замену. Но Лео был совершенно невозможен. Я успела назвать несколько имен, прежде чем он перебил меня и заговорил о любви, жизни… заодно прочитал мне целую лекцию по теории музыки. В этом было что-то очень грустное, я даже не знаю что… Будто он был рожден специально для того, чтобы всю жизнь постигать какие-то гармонии, тональности, гаммы, моли… я уж и не знаю что… Я слушала его не очень внимательно. Да, он был возбужден, по-настоящему счастлив, но мне… честно говоря, было не по себе от всего этого… и я, конечно, стала допытываться, как последняя идиотка. «Что случилось? Ты должен мне все рассказать» – и все такое… Но Лео не стал ничего объяснять. Сказал только, что ему нечего сказать по этому поводу. Кроме того, что он наконец обрел дом…
– Обрел дом? Ну, тогда это, наверное, как-то связано с церковью?
– Лео никогда не был религиозным.
– Что же в таком случае?
– Понятия не имею. Но все закончилось так же неожиданно спустя несколько дней. Из него будто выпустили воздух.
– В каком смысле?
– Во всех. Помню, это было накануне Рождества, перед моим уходом из фонда Альфреда Эгрена, то есть