Танатологические мотивы в художественной литературе. Введение в литературоведческую танатологию.. Р. Л. Красильников

произведения, претендующие на уникальность всех компонентов. Это понимал и сам В. Пропп: «Очень возможно, что метод изучения повествований по функциям действующих лиц окажется полезным и для изучения повествовательных жанров не только фольклора, но и литературы. Однако методы, предложенные в этой книге («Морфология волшебной сказки». – Р. К.) до появления структурализма, как и методы структуралистов, стремящихся к объективному и точному изучению художественной литературы, все же имеют свои границы применения. Они возможны и плодотворны там, где имеется повторяемость в больших масштабах. Это мы имеем в языке, это мы имеем в фольклоре. Но там, где искусство становится областью творчества неповторимого гения, применение точных методов только тогда дает положительные результаты, если изучение повторимости будет сочетаться с изучением единственности, перед которым пока мы стоим как перед проявлением непостижимого чуда» [Пропп 20016: 471].

      И все же литературоведение нашло сферу для применения пропповских функций – массовую литературу, как и фольклор, обладающую известной степенью схематизма. Опираясь на пропповскую теорию функций, В. Шкловский выстраивает очередность типичных «ходов» в произведениях А. Конан Дойла о Шерлоке Холмсе [Шкловский 1929: 141–142], У. Эко – в романах Я. Флеминга о Джеймсе Бонде [Эко 2007: 257] и т. д.

      Проблемой термина «функция» является его многозначность. Так во «Введении в структурный анализ повествовательных текстов» Р. Барта сталкиваются значения функции-действия и функции-роли, определяющей статус текстового элемента. Изначально французский исследователь понимает под ней «структурную единицу», «любой сюжетный элемент», «единицу плана содержания»: «высказывание становится функциональной единицей благодаря тому, “о чем оно сообщает”, а не благодаря способу сообщения» [Барт 1987: 394–395]. Но затем он разделяет функции в пропповском смысле (дистрибутивные функциональные единицы) и признаки (интегративные функциональные единицы): «Функции предполагают наличие метонимических, а Признаки – метафорических отношений; первые охватывают функциональный класс, определяемый понятием “делать”, а вторые – “быть”», – причем уточняет в сноске: «Функции нельзя отождествлять с поступками (глаголами), а Признаки – со свойствами (прилагательными), так как существуют поступки, выполняющие роль Признаков, то есть служащие “знаками” характера, атмосферы и т. и.» [Барт 1987: 397].

      Многозначность понятия функции заставляет вводить другие термины и в фольклористике, и в теории массовой литературы: например, «мифема» [Леви-Стросс 2001а: 451] или «литературная формула» [Кавелти 1996: 34] и т. д.

      Понятие мотива, определенное с позиции конкретного подхода, также позволяет избежать двусмысленности при анализе. И. Силантьев выделяет несколько направлений в трактовке мотива: семантическое (А. Веселовский, А. Бем, О. Фрейденберг), морфологическое (В. Пропп, Б. Ярхо), тематическое (Б. Томашевский, В. Шкловский), психологическое (А. Скафтымов),