Кант взялся доказать обратное: что предмет научного познания не существует вне отношения к нему субъекта и его познания. Предметом познания, науки является не предмет, существующий сам по себе («вещь в себе»), а явления, совокупность чувственных представлений, обусловленных активностью субъекта. Другими словами, действительным предметом научно-теоретического познания Кант считал такой предмет (совокупность опыта), возможность и действительность которого с самого начала обусловлены априорными формами созерцания, т. е. пространством и временем, и априорными формами рассудка, т. е. логическими категориями.
Следовательно, объект, по Канту, – это, по существу, активно сформированный предмет. «…Свет открылся тому, – писал Кант, – кто впервые доказал теорему о равнобедренном треугольнике (безразлично, был ли это Фалес или кто-то другой); он понял, что его задача состоит не в исследовании того, что он усматривал в фигуре или в одном лишь ее понятии, как бы прочитывая в ней ее свойства, а в том, чтобы создать фигуру посредством того, что он сам apriori, сообразно понятиям мысленно вложил в нее и показал (путем построения). Он понял, что иметь о чем-то верное априорное знание он может лишь в том случае, если приписывает вещи только то, что необходимо следует из вложенного в нее им самим сообразно его понятию»7. Открытие такого способа рассмотрения Кант считал великой революцией в развитии человеческого мышления.
Именно этот революционный «способ мышления» и позволил естествознанию стать истинной наукой. «Естествоиспытатели поняли, – писал Кант, – что разум видит только то, что сам создает по собственному плану, что он с принципами своих суждений должен идти впереди согласно постоянным законам и заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу»8.
Философия же, в отличие от математики и естествознания, не пережила еще такого счастливого момента, а потому и не стала подлинной наукой, не выработала всеобщего синтетического основоположения. Выйти из этого состояния философия, согласно Канту,