– И моей сестры. – После трагедии, унесшей жизнь Надин, прошло так мало времени, а потеря была еще свежа и болезненна, и Наоми не успела приступить к оформлению нужных документов на удочерение Доры. – Петрос был единственным ребенком в семье, его родители умерли, поэтому у Доры из самых близких осталась только я. Поэтому она моя.
– Петрос хотел, чтобы она осталась со мной.
– Господи, всякий раз, когда я думаю, что знаю, насколько низко ты можешь пасть, оказывается, я ошибаюсь.
– Отношение ко мне – твое лично дело и никак не меняет того, что Петрос, отец Доры, хотел, чтобы она жила со мной.
Наоми развернулась лицом к Андреасу, который внимательно наблюдал за ней с задумчивым выражением на лице. Да, он не шутит, совершенно серьезен.
– Я понимаю, ты шокирована, но я надеялся донести до тебя эту весть в более спокойной обстановке. Похоже, нам не удастся нормально поговорить из-за твоего упрямства.
– Ну, конечно, вини меня во всем. Это же я мучила тебя на протяжении полугода просто так, смеха ради, и лишь потом даровала тебе свободу. Это я проигнорировала последнюю просьбу друга и не была с ним рядом. И я стою сейчас и притворяюсь, что готова взять на себя заботу о ребенке, хотя всегда откровенно и твердо говорила о том, что не хочу иметь детей.
– Теперь уже не имеет значения, чего хочу я.
– Я скорее поверю, что ты сам сможешь родить, чем позаботиться о малышке.
Андреас добродушно фыркнул. Наоми больше всего на свете мечтала выцарапать ему глаза. Пришлось собраться с силами и прибегнуть к дипломатии, чтобы разрешить ситуацию.
– Послушай, Андреас, если тебя мучает совесть из-за того, что не был рядом с Петросом, когда он в тебе нуждался, а теперь ты решил сделать что-то для его дочери, можешь не волноваться. Петрос умер, его не вернуть, и, что бы ты ни сделал, это ему не поможет. Если в тебе проснулись какие-то абсолютно чуждые позывы позаботиться о Доре, просто заглуши их до тех пор, пока они не иссякнут.
– Я не сомневаюсь, что ты просто замечательная тетя.
– Я для Доры гораздо больше, чем только тетя. Я родила ее! Надин с Петросом так сильно хотели ребенка, а ей не удавалось забеременеть и выносить его. Я стала суррогатной матерью.
– Я знаю. Твоя связь с ней не имеет значения. Важно, что Петрос хотел, чтобы я был в ее жизни.
Наоми держалась из последних сил.
– Когда это он вообще объявил тебе об этом, так сказать, желании? По телефону? Когда, как ты утверждаешь, он не просил тебя приехать, чтобы увидеться перед смертью?
– Это как раз то, что я хотел сказать, а ты меня перебила. Он не просил меня приехать, а просил вернуться, чтобы забрать Доротею.
– История становится все более интересной. Он просил тебя об этом три месяца назад, а ты приехал только сейчас?
– Я знал, что с тобой она в безопасности.
– Потому и не спешил? Можешь и дальше не беспокоиться, возвращайся туда, где пропадал последние четыре года, и больше никогда не возвращайся.
– Я не могу и не собираюсь этого делать.
– Не упрямься. Петрос просто наговорил тебе