А оказалось что? Что и обиделась, и нормально не было ничего, и она такая же, как и все другие, алчная, злопамятная стерва.
– Господи, как же я устал-то от вас от всех! – выпалил он неосторожно.
И тут же получил по лицу. У него, если честно, в глазах потемнело от неожиданной боли. Щелкнул дверной замок, потянуло холодом. Стелла выскочила на улицу.
– Сволочь! – крикнула она, съежившись под порывом ветра. – Ничего не изменилось, Яковлев! Ничего! Ты все такая же трусливая сволочь!
– Не кричи, пожалуйста.
Он с опаской поводил глазами по крохотной парковке. Вроде никого. Перед входом в ресторан тоже безлюдно. Единственный, кто мог наблюдать их ссору, – швейцар. Да и то, если бы приплюснул нос к стеклу. Но швейцара у дверей не было. Уже неплохо.
– Ты пожалеешь, Яковлев, – крикнула Стелла. – Ты очень пожалеешь о том, что сказал.
– Стелла, девочка моя, успокойся, – бормотал Ростик, открывая дверцу и не особо рассчитывая, что она его слышит. – Не надо так драматизировать. Мы что-нибудь придумаем.
Он не выбрался на улицу, не полез с водительского сиденья. Поостерегся подходить сейчас к ней, разъяренной. Она станет отталкивать его, кричать. И тогда-то швейцар, силуэт которого снова замаячил за стеклянной дверью, точно все увидит. А Ростислав этого не хотел. Ему нельзя быть замешанным в скандале. Пока нельзя.
Он так и не подошел к ней. Завел машину и медленно выкатился с площадки перед рестораном. И, конечно, не мог слышать, как женщина, которой он грезил все эти годы, исступленно шепчет ему вслед:
– Ты пожалеешь, мерзавец! Ты очень пожалеешь! Ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!
Глава 6
Алина нервно отдернула штору на окне. С улицы, от гаража на нее смотрел отец. Смотрел и грозил пальцем. Он снова куда-то собрался – один, без Светланы. После памятного скандала они почти не разговаривали.
А ведь прошло уже много времени! И спали они теперь в разных спальнях. Не в тех, которые соединены общей дверью, а в тех, что на разных этажах. В разных концах дома.
Волновало ли это ее?
Ощущения были двойственными и незнакомыми.
Неприятно, конечно, что отношения у родителей испортились. Семья вдруг разбилась на два фронта. К которому из них примкнуть – она не знала. Она любила и отца, и Светлану. Заняв одну сторону, она предаст вторую. Она так не хотела.
В доме стихли разговоры, шаги сделались приглушенными. Не хлопали двери, не слышно смеха. Как после похорон, честное слово! За обеденный стол теперь садились кому когда вздумается и почти не замечали друг друга.
Но именно эта, нерадостная, на первый взгляд, сторона дела ее неожиданно стала устраивать.
На нее перестали