– Что ты такое бормочешь? Что за глупости, сынуля? – всплеснула руками мать. – Как навсегда? Ну было дело, умерли мы, так что ж? Разве это помеха?
– Как у тебя дела в школе, Сеpгуля? – поинтересовался отец.
– Нормально. Сначала меня не очень трогали, когда вы в аварию попали. Говорили, что надо в себя прийти. Никто, правда, не знает, кто, когда и как в себя приходит… А теперь уже на всю катушку спрашивают по всем предметам. Всё-таки полгода прошло.
– Ты, сыночек, учись, – забеспокоилась мать, – а то я знаю, как ты всякие там приключения читал вместо уроков.
– Ну мам, – Серёжа недовольно тряхнул головой, – я же теперь самостоятельный. Сам всё понимаю.
– Молодец! – похлопал отец его по плечу. – Я всегда в тебя верил.
– Пап, – вдруг поднял глаза Сергей, – а умирать вам было больно?
Отец улыбнулся, потрепал сына по голове и обнял жену.
– Нет. Больно было, когда машина врезалась, когда кувыркались. Даже не больно. Просто тряхнуло сильно. Одним словом, какое-то неприятное чувство. Но это считанные мгновения, пока живы были. А едва освободились, умерли то есть, сразу почувствовалась лёгкость…
– Ну, – потянулась мать к столу, – надо нам выпить шампанского за твоё здоровье… Шестнадцать лет. Паспорт получишь.
Серёжа пошёл было к столу, но тут задребезжал телефон.
– Девочка, небось, звонит? – засмеялся отец.
– Да что ты так сразу, – надула губы мама.
Сергей подбежал к аппарату.
– Алло.
– Сергей Павлович? – протрещала трубка.
– Я.
– Это Геннадий говорит…
– Привет тебе, старик, – Сергей присел на стул и бросил взгляд на дверной проём, где виднелся край стола и бокал с вином. Мама выглянула на мгновение и скрылась за косяком.
– Слушай, Палыч, я задержусь завтра часика на два, ты предупреди начальство, ладно?
– Сделаю, – Сергей Павлович опустил трубку на рычаг. Он посидел неподвижно, пока не выключился магнитофон. Джаз смолк и наступила тишина. Равнодушная тишина. Безучастная.
Сергей Павлович прошёл в комнату к столу и отпил шампанского из бокала. Второй бокал был пуст.
Снова задребезжал телефон.
– Слушаю.
– Сеpёженька, – зашептала Наташа в трубку, – я со всеми делами управилась и могу у тебя появиться. Что ты делаешь?
– Пью наше шампанское.
– Не пей. Я скоро приеду, докончим вместе, – и в трубке прерывисто загудело.
– Сергей Павлович, сегодня на ночь ты получаешь в дар целый мир! – засмеялся он и нырнул в постель. Мир будет гибким, теплым, упоительным и, непременно, вздыхающим. Непременно. Он вдохнёт синеву комнаты и вернёт в неё вместо воздуха горячие невидимые губы. Ох, эти губы! Сколько их было?
Сергей вдруг увидел стол, себя за столом, где сидели перед ним женщины.