Ох, знобит от рассказа дотошного,
Пар мне мысли прогнал от ума,
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.
– Взяли-то всего две квартиры, а куш уже хороший был. Представляешь! Я раньше столько бабла в руках не держал. Бухла немерено, девки, шалавы всякие, сами в кровать прыгают – не жизнь, а малина. Я тогда про всё забыл, и про колонию, и про то, что завязать собирался. Даже про матушку забыл. А ведь хотел вырвать её из жизни этой поганой, подарков накупить, старость обеспечить ей достойную.
А тут ещё, представляешь, встречаю как-то Славку Игнатьева. Тогда я ещё думал, что это он меня по малолетке мусорам сдал. Едет, сволочь, в новых "Жигулях". Очки тёмные, пальцы в перстнях. Вот, думаю, на заводе у станка так не прибарахлишься. Наверняка барыжничает Славка. Он, значит, в кабак заходит, я на улице жду. Целый день прождал. Выходит он оттуда пьянёхонек, с бабой в обнимку. А баба хоть и старше его выглядит, но не потасканная вовсе, не шалава какая-нибудь, ухоженная вся, в украшениях золотых. Вот тогда я и понял, где бабки настоящие вертятся, а мы с Шестом – домушники мелкие. Ещё сильней на Славку обозлился. Я, блин, там срок по колониям мотаю, а он здесь, не зная забот, жизнью наслаждается.
Баба, значит, за руль, она потрезвее его оказалась, и поехали они по трассе, что за город ведёт. Я частника тормознул и за ними. Приезжаем мы в посёлок дачный, я такого не видал раньше. Забор, шлагбаум, будка полосатая и никаких вывесок с названием. Что за дачи, не разберёшь. Охранник нас не пустил, пропуск потребовал. Пришлось за поворот отъехать. Частника отпустил, а сам через забор. Еле успел засечь, в который двор они заехали. Вот и решил я тогда дачу ихнюю обчистить.
Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет отдыхал я в раю,
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.
Генка Шест на дело идти отказался, дачи, говорит, серьёзные, с охраной. Меня же, дурака, заело. Мести хотел, вот и решился идти один. Короче, взяли меня на месте преступления. Я даже притронуться ни к чему не успел, а мне пятерик припаяли.
– Чё так строго?
– Баба таю, мымрой горкомовской оказалась. А Славка в любовниках ходил у неё, вот и прибарахлила она его.
– Ну ты Филин, блин, даёшь. А чё, на самом деле Славка сдал тебя по малолетке?
– Да нет. Я потом у одного знающего сидельца пробил, когда на зоне оказался. Не причём Славка. Там другие ходы оказались.
ГЛАВА 4
В хорошие места на работу не брали. Удалось устроиться на автомойку – каторжный труд, не лучше зоны. С утра и до вечера в сырости, а зимой ещё и промозглый холод. Да и заработок-то не очень – на машину не скопишь, дом не отстроишь. Что и удалось Вадику, так это сносно приодеться. Отец, продолжая