Примерно через месяц ему снова поручили везти мешки с комбикормом домой к своему начальнику. Фома понял, что опасность миновала, поэтому процесс возобновился. Он обратил внимание, что после допущенной ошибки кладовщик его каждый раз предупреждал: «Документы отдаешь лично заведующему фермой!» И после этого Фома окончательно убедился, что между заведующим фермой и зав. складом существует какой-то тайный сговор. Но какой – по-прежнему не знал. И один раз, осмелев, спросил учетчика: «Ты сколько накладных подшиваешь, когда сдаешь отчет в бухгалтерию колхоза?» Тот ехидно улыбнулся и культурно посоветовал ездовому: «Не лезь не в свое дело, – и, чтобы ездовой его правильно понял и не совал свой нос куда не надо, добавил: – Иначе твои свиньи тоже останутся голодными!»
И Фома больше не интересовался судьбой документов, потому что понял, что он тоже находится на крючке у начальства. Поэтому вынужден был помалкивать, в противном случае пострадает первым. Однако после этого случая был полностью убежден, что в колхозе умеренно воруют все. И когда напивался, уверенно называл всех ворами. В том числе и председателя колхоза. Он даже утверждал, что тому ежедневно завозят домой необходимые продукты для питания с продуктового склада колхоза.
А в конце месяца эти продукты списывают на естественную убыль. И доказывал, что заведующие складами делают эту аферу с документами и помалкивают, потому что у самих нос тоже в пушку. И еще кладовщики знают, что если поднимут шум, то пострадают сами. И в числе первых будут жертвами тогдашних строгих законов. Потому что большого начальника, даже проворовавшегося, партийная власть защитит, а маленьких начальников защищать некому. Поэтому им надо быть более осторожными. И Фома Перцев, будучи пьяным, смело называл всех ворами, но параллельно оправдывал их, говоря: «В колхозе работать и совсем не воровать – нельзя! Потому что, не воруя колхозную продукцию сумками, колхозники умрут с голоду». А когда говорил об этом в кругу семьи, и при детях, то этим как бы оправдывал свое воровство кормов с колхозной фермы. Для убедительности всегда заявлял, что семью надо кормить, и доказывал, что лично он не ворует, а только берет из общей колхозной кучи. И не тоннами, а килограммами приносит домой корма, то есть совсем немного. И берет не залезая в чей-то карман, а с общей и ничейной колхозной кучи.
Он, будучи малограмотным, посчитал, что если бы жил честно, то есть на пятьдесят три трудодня в месяц, то его семья точно голодала бы, чего он допускать не хотел. И поэтому умеренно рисковал и брал столько, чтобы себя обезопасить. Потому что знал – за тонну украденного зерна вора посадят в тюрьму, а за килограммы проворовавшегося только штрафуют на товарищеском суде. И он приносил домой килограммами. Корм сразу скармливал животным и никакой запас не создавал.