Она всегда так высказывалась, и Ефиму это нравилось, хотя сам он подобных слов избегал.
Он положил трубку и посмотрел на часы. Было четверть десятого, и Баранов, если вчера не перепил, может, уже проснулся. Он позвонил Баранову.
К телефону долго не подходили. Он намерился положить трубку, но тут в ней щелкнуло.
– Але! – услышал он недовольный голос.
– Привет, – сказал Ефим. – Я тебя не разбудил?
– Конечно, разбудил, – сказал Баранов.
– Ну, тогда извини, я тебе просто хотел загадать шараду.
– Шараду?
– Очень интересную. Первая половина слова из пяти букв – крупное музыкальное произведение, вторая половина из пяти букв – переносная радиостанция, а все вместе – хирургическое вмешательство из восьми букв.
– Слушай, старик, я вчера в Доме литераторов слегка перебрал, но ты ведь не пил. Ты арифметику давно проходил? Пять и пять сколько будет?
Улыбаясь в трубку, Ефим стал объяснять, что его шарада усложненная и состоит из двух частей, как бы налезающих друг на друга.
– Понимаешь, первая часть – опера, вторая часть – рация, последний слог первого слова является первым слогом второго слова, а все вместе – мой новый роман.
– Ты опять пишешь новый роман? – удивился Баранов.
– Пишу, – самодовольно признался Ефим.
– Молодец! – похвалил Баранов, громко зевая. – Работаешь без простоев. Пишешь быстрее, чем я читаю.
– Кстати, – напомнил Ефим, – ты «Лавину» прочитал?
– «Лавину»? – переспросил Баранов. – Что еще за «Лавина»?
– Мой роман. Который я тебе подарил на прошлой неделе.
– А, ну да, – сказал Баранов. – Помню. А зачем ты спрашиваешь?
– Ну, просто мне интересно знать твое мнение.
– Ты же знаешь, мнение мое крайне отрицательное.
– А ты прочел?
– Конечно, нет.
– Как же ты можешь судить?
– Старик, если мне дают кусок тухлого мяса, мне достаточно его укусить, но необязательно дожевывать до конца.
Разговор в таком духе они вели не первый раз, и сейчас, как всегда, Ефим обиделся и стал кричать на Баранова, что он хам, ничего не понимает в литературе и не знает, сколько у него, Ефима, читателей и сколько ему приходит писем. Кстати, только вчера пришло письмо от одной женщины, которая написала, что они «Лавину» читали всей семьей, а она даже плакала.
– Вот слушай, что она пишет. – Ефим придвинул к себе письмо, которое лежало перед ним на виду: – «Ваша книга своим гуманистическим пафосом и романтическим настроением выгодно отличается от того потока, может быть, и правдоподобного, но скучного описания жизни, с бескрылыми персонажами, их приземленными мечтами и мелкими заботами. Она знакомит нас с настоящими героями, с которых хочется брать пример. Спасибо вам, дорогой товарищ Рахлин, за то, что вы такой, какой вы есть».
– О боже! – застонал в трубку Баранов. – Надо же, сколько еще дураков-то