– Человек – аза, – пробормотал Костя и едва не споткнулся – левая нога запуталась в траве.
– Земля – шон.
– Земля – шон.
– Небо – амар. Трава – зо. Степь – хамт. Море – ойдо. Вода – мусе. Еда – кахе.
– Амар… Зо… Хамт… Ойдо… Мусе… Кахе… – как заведенный повторял Костя и вскоре впал в странное состояние, практически медитативное. Он размеренно шагал за Виорелом, ступая шаг в шаг, и это избавляло от необходимости выбирать дорогу. По сторонам глазеть быстро надоело – вокруг расстилалась однообразная степь. Голова словно отключилась от всего на свете, кроме одного: слов незнакомого языка. Костя послушно повторял их, не слишком стараясь запомнить, потому что особых способностей к языкам за собой никогда не замечал, но это было лучше, чем идти молча, а на вопросы Виорел отвечать до вечера наотрез отказался. Через пару часов перешли к глаголам, потом к прилагательным, а под вечер, когда в животе уже ощутимо урчало, даже к построению несложных фраз. К огромному изумлению Кости, он запомнил большую часть слов, которые повторял за Виорелом, и, кажется, даже уловил основные грамматические закономерности склонений, спряжений, а также схему, по которой строились предложения. Язык был странный, ни на что известное Косте не похожий, но какая-то внутренняя логика в нем, безусловно, присутствовала, и, опять же к большому собственному удивлению, Костя ее довольно быстро схватывал. Простенькие фразы типа обещанного «моя твоя понимай» или «пусть твоя идти немножко медленно, пожалуйста» начал строить задолго до вечерней стоянки.
Трижды Виорел устраивал короткие привалы с водопоем, но без малейшего перекусона. А когда солнце склонилось к горизонту и до заката, по ощущениям Кости, осталось часа полтора, Виорел привел его к очередной рощице посреди степи. Костя уже знал: где рощица – там и вода. Правда, обычно к воде приходилось продираться сквозь плотные заросли ежевики, но на этот случай у Виорела имелось замечательное мачете и брезентовые рукавицы.
– Все! – объявил Виорел, ловко сбрасывая рюкзак на ровный пятачок между двумя корявыми деревцами с белесыми узкими листиками. – Тут заночуем.
Костя с облегчением последовал его примеру и, когда выпрямился уже без рюкзака за спиной, внезапно ощутил, до какой степени натрудил плечи.
– Чего? Тяжко с непривычки?
– Ага, – ответил Костя со вздохом. – Ноет все!
– Зато спать будешь крепче! На-ка, натаскай дров. Но только сухих, тут их хватает.
Виорел вручил ему небольшой топорик, ни разу не туристский, а тоже антикварный – обычная железяка и отполированное деревянное топорище, в торец которого со стороны лезвия был вогнан деревянный же клин.
Костя уже более-менее свыкся с мыслью, что его занесло в чужой мир, и даже придумал правдоподобное объяснение общей архаичности их с Виорелом снаряжения и одежды. Скорее всего, решил Костя, этот мир в развитии сильно отстает от Земли. Появись тут в джинсах или кроссовках и с модерновым рюкзаком