Давление было пониженным, конечно же. Семьдесят на сто, как и написала Тоня в истории болезни… Вот нюх у девчонки…
– Нормально, – скручивая фонендоскоп, сказала Анна. – Я скажу сестре, тебе прокапают гемодез.
– Зачем?
– Чтобы голова не болела. И не крутись, хорошо? Шрамы на животе нам не нужны, верно?
В ординаторской она быстро заполнила лист назначений. Выглянула в коридор – Альфия, хорошенькая татарочка-медсестра, уже третий год поступавшая в мединститут, увлеченно терзала карманный «Тетрис».
– Аля, зайди…
– Саше что-нибудь?
– Гемодез, четыреста кубиков. Я выписала.
Альфия кивнула, неохотно пряча пластиковую коробочку в карман. Анна постояла, глядя ей вслед. Сегодня им дежурить вместе. Аля старательна и не слабонервна. Хорошо.
Почему Тоня так уверена, что у парня сдадут почки? Не такие уж страшные ожоги, вторая-третья «а» степень. Поражено чуть больше десяти процентов кожи.
Да вытянет она его, на гемодезе одном вытянет!
Она не стала забегать домой, как порой делала перед дежурствами. Перекусила в буфете, заглянула в приемный покой – узнать, кто, кроме нее, дежурит по больнице.
По приемному дежурил Рудольф, нестарый еще мужик, пульмонолог. Жалко, что не хирург, но он был из Казахстана, этакий странный немецкий иммигрант, выбравший Россию, а не Германию. Наверняка все научился делать в своих степях. Анна поболтала с ним, пытаясь вспомнить, видела ли по телевизору Алма-Ату. Что-то восточное… или нет, у них же после землетрясения все перестроили…
Или это Ташкент был?
А, какая разница…
Рудольф предложил ей сигарету – она не стала отказываться. Иногда хотелось покурить.
– Весь день какая-то тревога, – пожаловалась она.
Рудольф пожал плечами.
– Выпей тазепама. Нервы беречь надо, их не отрежешь.
Он был большой любитель таблеток – в общем-то редкость среди врачей.
– Лучше спирта, – пошутила Анна.
Рудольф с готовностью предложил:
– Налить?
– Да брось ты… – Анна затушила полускуренную сигарету. – Ладно, пойду.
– Если что, зови. Я ночью спать не люблю, – мимоходом заметил Рудольф. Слегка двусмысленно, но очень дружелюбно.
– Я подумаю. – Анна вышла улыбаясь. Рудольф ухитрялся любую фразу сделать приятной – даже когда иронизировал над хирургами или слегка пошлил.
…Она проснулась резко, словно ее тряхнули за плечо. Секунду вслушивалась.
В отделении было тихо.
Что же ее разбудило?
Никакого предчувствия у нее не было. Не привыкла она им доверять.
Да и ее дневная тревога прошла бесследно. Наоборот, на душе было легко… так легко. Словно праздник какой-то.
Она спустила ноги на холодный линолеум, нашарила юбку. Свитерка она на ночь не снимала.
Спать не хотелось абсолютно. Казалось странным тратить такое настроение, как сейчас, на сон. Звенящая тишина. Слабый лунный свет в окне – тучи прошли, небо было