– Ну не такой уж дурак, – ответила Бану, принимая сидячее положение. – Ты ведь понимаешь, ради чего я снимала сапоги?
– Чтобы постоять в воде? – Два взгляда встретились. Взгляды, которые не были ни добрее, ни честнее за последний год ни с кем иным.
Рамир потянулся за сапогами танши и, подавая их, как-то неловко завалился на землю, что-то поправил в собственной штанине и, кажется, случайно что-то обронил в женскую обувь. Бансабира начала медленно надевать сапожки, оправляя форму, закрывая обратно голени и неспешно затягивая шнуровку.
– Как же неловко их прятать-то, – тихонько пожаловалась Бансабира, шелестя небольшими свитками. – Так, чтобы я еще и прочесть потом смогла.
– Уж изловчись. Мне все это тоже достается не без потерь.
– Мне вот интересно, Рамир… – Теперь, когда мужчина поднялся, Бану смотрела на него снизу вверх. – Ты точно не происходишь из знати? Я понимаю, почему такой дрянью занимаюсь я: это дело моей семьи и обязанности дома, к которому я принадлежу, – но никак не уловлю, почему во всей этой каше замешан ты. Больше того, почему ты жертвуешь столь многим и делаешь столь непростое за не самую значительную плату?
– А что такое «значительная плата», Бану? – добродушно улыбнулся Рамир, натягивая тунику. – Если мне хватает, значит, цена уплачена и вполне достаточна.
– В таком случае он будет жить столько, сколько тебе нужно. Но, – воздела указующий перст, – только после того, как проживет столько, сколько нужно мне.
– Да понял уже, – засмеялся мужчина и протянул Бансабире руку, помогая встать. Женщина отряхнулась и огляделась. Ждут. Хорошо, как борзые на изготовку.
– Я бы спросила, что ты намерен делать дальше, после того как для тебя все закончится, но, думаю, уже знаю следующий твой шаг.
– Пожалуй, – хмыкнул мужчина с пониманием. – Береги себя, Бану.
– И ты себя, Рамир.
Они улыбались, солнце играло в их волосах, и река с шепотом уносила все печали. Особенно те, что так и не сошли с уст.
Бансабира возвращалась к ожидавшим ее мужчинам. Солнце жгло спину.
– Доброго дня, тан, – вежливо сказала женщина, принимая от Одхана уздцы коня и забираясь в седло. – Не стоило утруждать себя ожиданием.
– А вам не стоило заставлять меня изнывать от голода. Признаться, время обеда. – Маатхас почесал бороду, усмехнувшись. В груди закопошилось какое-то страшное древнее чудовище, которое подначивало мужчину тотчас же вцепиться в Бану, затрясти и потребовать ответа – что это за недомерок с ней флиртовал?! Сагромаху стоило немалых трудов сдерживать зверя.
– Тогда пойдемте, растрясем толстопузых кашеваров! Я, честно говоря, сама готова съесть медведя, – как ни в чем не бывало отозвалась Бансабира.
– Боюсь, с ними здесь не так просто, – пошутил тан, пока они еще сдерживали коней. Те нетерпеливо переминались