Мамася моргнула. Всех этих имен она раньше, кажется, и не слышала. А если слышала, не могла запомнить, потому что они относились к ШНыру.
– Если кому-то нужна мать-клуша – милости просим в курятник! А я, может, и не мать! – договорила Мамася жалобно.
Рина осеклась.
– Не мать? А кто? – испуганно спросила она. Вдруг Мамася все узнала? Но как? От кого?
– Воспринимай меня просто как человека! – продолжала ораторствовать Мамася. – А то в качестве матери ты начинаешь меня использовать: «Принеси! Постирай! Где моя теплая картошечка?» И получается не равноправие, а какая-то бесконечная игра в «дай-дай-дай»! А я не служанка!
Рина вежливо слушала. Она уже больше года не говорила Мамасе: «Где моя теплая картошечка?» – и постирать ее не просила, но все же понимала, что Мамасе надо выговориться.
Вскоре Рина и Мамася перешли из кухни в комнату. Несмотря на поздний час, Эля не спала. Сидела на ковре и слушала плеер. Вокруг нее штабелями были разложены книги с картинками и фломастеры. Одета Эля была тепло, но как-то разнородно. На правой ноге – красный шерстяной носок, на левой – зеленый с дыркой. Рядом стояли банка с кабачковой икрой, в которой торчала ложка, и вазочка с конфетными фантиками.
– Как она? – спросила Рина.
– Прекрасно! – ответила Мамася, пользуясь тем, что наушники плеера мешают Эле слышать их разговор. – Двигается вперед семимильными шагами. Сейчас ей уже где-то десять! Ну ты понимаешь, в каком смысле. Все детское мы уже переслушали. Теперь каждую неделю она прослушивает по толстому серьезному роману! Эля, кто такая Анна Каренина? – крикнула она Эле на ухо.
– Тетя! – удивленно ответила Эля.
– Вот! – обрадовалась Мамася. – Правильно же, да? Тетя! Я ей много читаю. А утром толпами приходят все эти массажисты, логопеды, дефектологи. Важные все, вежливые, в золотых очках. Мне перед ними постоянно неудобно, что у меня бардак. Но, с другой стороны, они все притворяются, что наш зачуханный дом – лучшее место в городе.
– А как ты им платишь?
– Они ничего не берут, – сказала Мамася с некоторым смущением и будто чего-то не договаривая.
В дверь позвонили. Рина, опередив Мамасю, отправилась открывать. В дверях стоял Долбушин. Увидев Рину, он опешил и сделал полшага назад. Рина была удивлена не меньше, но все же опомнилась первой.
– Добрый вечер! Проходите, пожалуйста! Снимайте обувь, вот тапочки!
– Я тут проезжал мимо, – сказал Долбушин.
– Это бывает. Для того дороги и нужны. Вечно кто-то мимо проезжает, – поощрила его Рина.
Долбушин выдвинул из-за спины руки. В руках он держал огромного желтого слона с маленькими крылышками:
– Это Эле!
– Она не любит мягкие игрушки! – виновато сказала Мамася.
– Там внутри конфеты! – заметил Долбушин.
– Ой,