Дело в том, что он мне понравился – по-настоящему понравился. Я не могу сказать об этом Софи. О том, что я давным-давно уже так ни с кем не говорила. О том, какой счастливой я себя чувствовала, флиртуя с мужчиной, который отвечал мне тем же, и каким наслаждением было вспомнить, что такое предвкушение какого-то… обновления. Моя жизнь – это бесконечный день сурка. Я бужу Адама и отвожу его в школу. Если мне нужно на работу пораньше, закидываю его на утреннюю продленку. Если на работу не нужно, я могу часик побродить по комиссионкам в поисках случайных дизайнерских жемчужин, которые можно вписать в интерьер клиники – дорогой, но ни в коем случае не кричащий. Потом я готовлю, прибираюсь, хожу за покупками – и так до тех пор, пока Адам не возвращается домой, и тогда наступает время домашнего задания, ужина, купания, сказки на ночь и укладывания в постель для него и бокала вина и беспокойного сна для меня. Когда в выходные он уезжает к своему отцу, я слишком вымотана и не в силах заниматься чем-то более осмысленным, кроме как валяться на диване и пялиться в ящик. Мысль о том, что так я и буду жить, пока Адаму не исполнится по крайней мере пятнадцать, вызывает у меня тихий ужас, поэтому я предпочитаю об этом не думать. А потом встреча с тем самым мужчиной заставила меня вспомнить, как здорово что-то чувствовать. Быть женщиной. Вновь ощущать себя живой. Я даже хотела вернуться в тот бар и посмотреть, не заглянет ли он снова, чтобы найти меня. Но, разумеется, жизнь не романтическая комедия. К тому же он женат. А я повела себя как идиотка. Я не злюсь, мне просто грустно. Я не могу сказать Софи ничего этого, потому что тогда она начнет меня жалеть, а я этого не хочу. Лучше уж пусть считает, что это смешно. Это и в самом деле смешно. И я вовсе не сижу дома, оплакивая ночами свое одиночество, как будто нельзя жить полноценной жизнью и без мужчины. В общем и целом я довольна своей жизнью. Я взрослая женщина. Все могло бы быть гораздо хуже. Подумаешь, всего одна ошибка. Нужно жить дальше.
Я беру пригоршню чипсов. Софи делает то же самое.
– Худоба больше не в моде, – произносим мы синхронно и, засыпав чипсы в рот, вновь принимаемся давиться хохотом.
Я вспоминаю, как пряталась от него в туалете, в панике и растерянности. Умора. Вся эта история – сплошная умора. Конечно, завтра с утра, когда все выплывет наружу, мне, скорее всего, будет далеко не так весело, но пока что я могу смеяться сколько хочу. Над чем еще смеяться, если не над собственными промахами?
– Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я позже, когда бутылка вина уже распита и вечер плавно подходит к концу. – Крутишь романы? Разве ты не счастлива с Джеем?
– Ну конечно счастлива, – отвечает Софи. – Я люблю его. Я же не все время ему изменяю.
Скорее всего, это правда. Она ведь актриса, она иной раз любит преувеличить ради красного словца.
– Но зачем вообще это делать?
Как ни странно, мы вообще практически никогда не обсуждаем эту тему. Она знает, что мне это неприятно, не потому, что она изменяет мужу – это, в конце концов,