– Думаю, она сказала все, что нам нужно, – проговорил Армстронг, которому было жаль старуху.
– Да, сэр. – У старался не выдать нервозности. Впервые в жизни он присутствовал при допросе в Эс-ай. Очкарик испытывал страх и возбуждение, болела голова.
– Спроси еще раз, откуда у нее эта сумочка.
У выполнил приказание. Голос его звучал спокойно и повелительно.
– Но я же рассказывала про это. И не один раз, – скулила старуха. – Пожалуйста, можно я по…
– Скажи еще раз, и тогда можешь идти.
– Хорошо… хорошо… я скажу еще раз… Это была сумочка моей хозяйки. Она подарила мне ее, когда умирала. Она подарила ее мне, клянусь, и…
– Последний раз ты сказала, что она подарила ее тебе за день до смерти. Так что же правда?
А Там в волнении вертела в руках свою похожую на крысиный хвост косичку.
– Я… я не помню, Господин. Она была у нее… Это было, когда она умерла… Я не помню. – Рот старухи раскрывался, но никаких звуков из него не вылетало, и тут она выпалила в раздражении: – Я взяла ее и спрятала после того, как она умерла, и там были эти старые фотографии… У меня нет фотографии моей хозяйки, так что я взяла их тоже. И еще там был один серебряный таэль. Его мне хватило, чтобы оплатить часть пути в Гонконг во время голода. Я взяла все это, потому что никто из ее гнусных детей и остальных членов семьи, которые ненавидели ее и ненавидели меня, не дал бы мне ничего. Так что я взяла сумочку, когда никого не было… Она подарила мне ее перед смертью, и я ее просто спрятала. Она моя, хозяйка подарила ее мне…
Они слушали, старуха не умолкала, и они давали ей выговориться. Часы на стене показывали 13:45. Допрос продолжался уже полчаса.
– Пока хватит, У. Через три часа допросим ее снова на всякий случай, но думаю, что она рассказала нам все. – Суперинтендент устало поднял трубку и набрал номер. – Армстронг. Можете отвести ее обратно в камеру, – сказал он в трубку. – Проследите, чтобы ей было комфортно, чтобы о ней позаботились, и пусть ее осмотрит доктор. – В Эс-ай было принято осматривать задержанных до и после каждого допроса. Доктор сказал, что у А Там сердце и давление двадцатилетней.
Через какое-то время белая, почти невидимая дверь открылась и одетая в форму сотрудница Эс-ай доброжелательно позвала А Там. Та, ковыляя, вышла. Армстронг приглушил свет и переключил магнитофон на перемотку. У вытер лоб.
– Ты сработал очень хорошо, У. Схватываешь на лету.
– Благодарю вас, сэр.
Магнитофон перематывал пленку со все нарастающим визгом. Армстронг, который так и не оправился от потрясения, молча смотрел на него. Звук прекратился, и здоровяк вынул бобину.
– Мы всегда отмечаем дату, точное время и точную продолжительность допроса и присваиваем каждому подозреваемому отдельный код. Для надежности и секретности. – Он справился в книге, пометил номер на пленке,