Как вспоминал один из пленных, доставленных под конвоем на железнодорожный вокзал, Костицын, приехав туда на броневике, потребовал от них выдачи «подстрекателей», грозя-де расстрелять каждого десятого, а потом – и каждого пятого, из-за чего «некоторые в шеренге плакали, двое упали в исступлении и стали называть “мятежников”, главным образом – тех, кого не было в шеренге». В приказе, подписанном тем же утром, 29 октября, Костицын сообщал о подавлении «бунта», поднятого «горсткой безответственных лиц», заливших «братской кровью улицы Петрограда, Москвы, Киева, Винницы и других городов». Указывая, что «порядок восстановлен кровью и жертвами настоящих сынов Отечества», Костицын в качестве «военного комиссара Временного правительства» обещал «беспощадно душить всякую новую попытку бунта» против «революционной демократии» и, требуя немедленной сдачи захваченного оружия «представителям законной власти», объявлял Зубрилина «предателем Родины и Революции». Под влиянием начавшегося в полдень артиллерийского и пулеметного обстрела позиций «бунтовщиков» с левого берега Буга окруженные повстанцы согласились на мирные переговоры, от которых Костицын наотрез отказался, повторив свои ультимативные требования. Вечером, получив через парламентариев заявление растерявшегося Зубрилина о принятом им решении «прекратить военные действия 15-го полка» (большинство его солдат разбежалось, другие митинговали, а исполком совдепа, по сути, распался), Костицын, угрожая возобновлением обстрела, потребовал от «бунтовщиков» немедленно сложить оружие, разобрать баррикады на улицах и мостах, очистить здания телефонной станции и телеграфа. На следующее утро, 30 октября, вереницы солдат потянулись к Народному дому и, побросав там свои винтовки и пулеметы, разбрелись по окрестностям. Любые митинги и собрания, кроме похоронной процессии (а в ходе боев погибли четверо красных, двое юнкеров и одна местная жительница, задетая шальной пулей), были запрещены, и городская дума обратилась к Костицыну с выражением благодарности за «твердость и отсутствие колебаний, столь редкое у представителей власти в наше время». Но уже 2 ноября, узнав, что гвардейский корпус в Жмеринке, поддавшись на агитацию Бош, перешел на сторону большевиков и намерен двинуться на Винницу, Костицын со своим отрядом поспешил в Бердичев (Логiнов О. В., Семенко Л.I. Вiнниця у 1917 роцi: Революцiя у провiнцiйному мiстi. Вид. 2-ге, виправ. Вiнниця, 2011. С. 165–171, 173, 176–177, 179–187, 191, 193).
Впоследствии А. И. Деникин писал: «Был такой случай с Костицыным в сентябре или октябре, уже после моего ареста: судьба столкнула его снова с начальником того юнкерского караула, штабс-капитаном Бетлингом, который в страшный вечер 27 сентября вел нас, “бердичевскую группу” арестованных, из тюрьмы на вокзал. Теперь Бетлинг с юнкерской ротой