Целую неделю ищет Янош дядю Михая и подумывает уже, не пора ли домой возвращаться: где ему, в самом деле, этого дядю Михая искать? Как вдруг слышит: топот, хрюканье, веток хруст – не иначе как стадо свиней идет.
Так и вышло! Выбегает на него из густых зарослей большое стадо свиней, а за ними кто-то большой, черный топает – пастух, должно быть.
Обрадовался Янош, что свиней старостиных все же нашел, да как заорет:
– Эй, дядя Михай, э-ге-гей! Стойте, не спешите так, я вам хлеба принес и одёжу на смену!
Но дядя Михай на него и не глянул, за свиньями спешит и ворчит на ходу. Это ж медведь был, не человек, я сам его видел, вот как вас сейчас! А спешил он за дикими свиньями, приноравливался одну какую-нибудь на ужин себе ухватить.
Видит Янош – дядя Михай и не глядит на него. Рассердился парень, догнал пастуха и хвать его по плечу!
– Бог в помощь, дядя Михай, это что ж вы и словом бедного человека не приветите? Вам господин староста одёжу прислал, надевайте, да побыстрей, вы вон совсем обносились, не поймешь, в чем и ходите.
Испугался медведь, с перепугу на дерево влез, рычит оттуда на Яноша.
– Ну, хватит, дяденька, шутки шутить, живо слезайте с дерева да рубаху наденьте.
Медведь слезать и не думает, рычит:
– Рррав… ррав…
– Какое там рано! – кричит ему Янош. – Говорю, живо слезайте, дядя Михай!
Да только медведю говори не говори… Рассердился Янош по-настоящему, ухватился за дерево да с корнями выдернул и наземь швырнул вместе с мишкою, по лесу гул прошел.
Застонал медведь, завопил от боли так, что лес загудел, а Янош и говорит:
– Сказано было, дядя Михай, хватит шутки шутить! А теперь, вишь, ударились больно. Ну, берите рубаху, одевайтесь!
Но дядя Михай и впрямь уже не шутил: встал на задние лапы, развернулся и такую оплеуху Яношу закатил, что у того искры из глаз посыпались.
Тут и Яношево терпение кончилось.
– А ну, надевайте рубаху, не то попляшете у меня, дядя Михай! – заорал он во всю глотку.
Да только с медведем что ж? – ори не ори, по-хорошему говори или злобствуй, он знай рычит да лапами передними машет, оплеухами сыплет и слева и справа.
– Так вы, значит, вот как! Ну, погодите же, дядя Михай!
Схватил тут Янош дядю Михая и сам напялил на беднягу и штаны, и рубаху, да еще тычков не жалел, ежели тот не быстро руки-ноги сгибал. Покончив с этим, схватил Янош дядю Михая за руку и потащил за собой: надо ж было и стадо свиней собрать да к старосте гнать.
Только дело нелегкое оказалось: не желали свиньи кнута слушаться. Их гонишь в одну сторону, а они в другую бегут да еще оборачиваются, клыки показывают. Срубил тогда Янош дерево сажени в три, стал им управляться, по бокам свиней охаживать – сноровистей дело пошло. Только кабан один, громадный да страшный, орясины не убоялся, повернулся и пошел на Яноша – вот сейчас пропорет клыками.
– Остановись, кабан, коли жизнь мила!
Не послушался зверь.