коль оклеить, вполстены.
Были святы те бумажки:
то – война, а то – на ГЭС.
Труд великий, горький, тяжкий…
Ну а тут попутал бес,
дед на всё махнул рукою:
эх ты, с жизнею такою! —
надо внука провожать,
надо парня обряжать.
Сгрёб бумажки, и – на трассу,
что в районный центр, в сберкассу…
Сразу всё проверил, чохом.
"Н-да, – сказал себе со вздохом. —
Тут сбор–касса, а не кон.
Деньги к деньгам, – то закон.
Хм, взять на чём хотел барыш, —
на–ка, старый, тебе шиш!
Рот раскрыл, что кот на сало…"
На душе покойней стало,
усмехнулся не грустя:
"Ишь, куда завёл пустяк!"
Игрока прошёл угар.
Свёл овечек на базар,
всё что надо закупили
и Никиту обрядили.
8
Боль зубная лишь родня
ожиданью того дня.
Вот и этот день настал.
Ночь никто из них не спал.
Отодвинув чуть в сторонку
у печной трубы заслонку,
дед сидел, курил всю ночь,
отгоняя думы прочь.
Бабка, та в углу на печке
засветила богу свечку, —
пусть не числит как докуку
и пошлёт чуть счастья внуку.
Нет покою от волненья, —
мать скользит неслышной тенью,
вся поникнув от расстройства…
Лишь виновник беспокойства
спит–сопит "без задних ног",
как телёнок–сосунок:
уезжать, а он – каков! —
всё до третьих петухов,
заявился на рассвете.
Что тут скажешь… Эх вы, дети!
Спит себе, и нет забот,
хоть семнадцатый идёт.
Сладко чмокает во сне…
Вот и зайчик на стене, —
над землёю солнце встало,
на работу люд позвало.
Зайчик прыгнул на кровать.
Что ж, пора, пора вставать!
Долго ль, коротко ль сбираться, —
срок в дорогу подаваться.
И Никита – вот он, весь:
скромен, тих, посбилась спесь.
Вид немного необычный,
в первый раз одет прилично.
Что и скажет, то негромко.
Просмотрел свою котомку,
сунул мыло, щётку, пасту.
Хомутом неловким галстук.
Жжёт подошвы ног обнова
после беганья ночного. —
А! пустяк, – пройдёт, притрётся.
Подберём, коль плыть придётся
в Антарктиду на китов.
Ну а тут и так готов!
Первый шаг, он – на всю жизнь.
Время, стой! Чуть задержись,
дай подумать человеку:
можно жить как интересней
и шагать по жизни с песней;
и – пройти по ней калекой…
Дай подумать человеку!
"Что ж, готов? – Твоя берёт, —
дед тут выступил вперёд. —
Ну, присядь перед дорогой,
я скажу тебе немного…
С точки зренья старены,
спать мы нынче не