По всей видимости, в числе наиболее значимых характеристик современного общества в первую очередь должны быть названы прагматизм, рациональность и здравый смысл. Нет сомнений в том, что основаниями для определенной таким образом конфигурации представления о строительстве «идеального общества» выступают логичность и отсылающая к ней законность.
Уже со времен Аристотеля общеизвестно, что логические аксиомы не нуждаются в доказательствах, будучи сами основанием любого доказательства. Среди таких оснований числятся закон противоречия и закон исключенного третьего. Первый, в несколько онтологизированной форме, звучит так: «одна и та же вещь в одном и том же отношении не может быть и не быть одновременно»; второй: «всякое высказывание должно быть либо истинным, либо ложным» [Аристотель 1976].
Очевидно, что оба закона представляют собой не что иное, как строгую дизъюнкцию («либо, и только либо А, либо, и только либо В»). Строгая дизъюнкция притязает быть самым сердцем западного мышления, ставшего уже, как кажется, эквивалентом мышления вообще; того мышления, которое претендует на логичность, законность и рациональность. При этом дизъюнкция как таковая представляет собою нечто проблематичное: апелляция к истине не совпадает с распределением значений истинности относительно членов дизъюнкции. Только выполненная дизъюнкция может быть истинной или ложной, тогда как первоначально мы имеем дело с сополагаемыми и равными во всех отношениях дизъюнктивными членами, которые, вообще говоря, пока еще никак не соотносятся с истиной и ложью.
Иначе говоря, проблема выполнения дизъюнкции может быть сформулирована как «проблема Буриданова осла». Действительно, как может быть возможен законный выбор при полной неразличимости того, из чего необходимо выбирать? Сама «равноистинность» терминов альтернативы А и В оказывается логически невозможной, поскольку противоречит как закону исключенного третьего, так и закону противоречия.
Поэтому только выполненная дизъюнкция может быть законной и логичной, тогда как само ее выполнение оказывается авторитарным решением. В самом деле, «проблема Буриданова осла» состоит в том, что он не видит законных оснований для принятия решения. Более того, как вообще может быть выполнена логическая операция там, где первые основания логики еще не действуют? И поскольку «Буриданов осел» не видит законных оснований, он не способен принять решение вовсе, в результате чего и оказывается «ослом» с точки зрения уже принятого решения.
Итак, одним из первых логических основоположений, а значит, принципов рациональности и прагматичности, оказывается процедура, которая представляет собой перформативную практику принятия решений, узаконивающихся «задним числом».
Соответственно, и принцип самоидентификации субъекта – я и другой – коль скоро он как «zoon logon ehon» подчинен логическим