– Давай, – сказал он.
Я выжал сцепление, повернул в замке ключ. Мотор глухо рокотнул, набирая постепенно обороты. Включил первую скорость, но резко бросил сцепление, машина прыгнула вперед, и мотор заглох. Снова крутанул стартер, мотор заурчал. Плавно отпустил педаль, поехали. Включил вторую скорость, разогнался – третью. Дал большой свет. Зашелестели, запели баллоны. Красный язычок спидометра уперся в 100. Заметались опять, запрыгали деревья по сторонам. Теперь посмотрим еще. Теперь – одни нули. Новый счет открыт.
Вдруг Володька негромко ахнул:
– Альбинка, рюкзак у Баулина забыли!
Теперь возвращаться поздно. Плевать…
Впереди засветили огни какой-то большой площади. А людей по-прежнему было не видать…
7. ТЕЛЕФОНОГРАММА
«В 33-е отделение милиции гор. Москвы
21 июня в 0 часов 48 минут в Центральный пункт «Скорой помощи» поступило по телефону сообщение, что у подъезда № 1 дома № 25 по
Большой Андроньевской улице обнаружен труп мужчины в возрасте около тридцати лет. Машина «Скорой помощи» выслана.
8. ПАТРУЛЬНЫЙ МИЛИЦИОНЕР АЛЕКСАНДР ЛЕГОТКИН
– Быстренько, ребята, к дому двадцать пять по Андроньевке, – сказал дежурный. – От шпана проклятая! Давайте аллюром, опергруппа сейчас подъедет…
Мы вышли из прокуренной, задымленной дежурки, и Василенко сказал, ни к кому не обращаясь:
– Теплынь, тишь какая, а людям все спокоя нету.
Я рванул ногой подножку кик-стартера, и мотоцикл клокотнул, как рассерженный индюк, застучали, забились поршни, пыхнул дымок над выхлопами, и ровное тарахтенье разломало сонную тишину.
Движение на улице уже почти не наблюдалось. В начале Андроньевки обогнали пустой и от этого особенно ярко освещенный трамвай. Он плыл в ночи важно, не спеша, как ледокол.
– Одерживай, одерживай, – сказал Василенко. – Это здесь должно быть…
Я еще издали увидел убитого. Он лежал на тротуаре, вытянувшись во весь рост, на спине, в нескольких шагах от освещенного подъезда. Я подумал почему-то, что он из этого дома и, наверное, хотел дойти до своего парадного, но не хватило сил. Около убитого никого еще не было. Я перегнал мотоцикл на другую сторону улицы и сказал Василенко:
– Я пойду огляжусь, а ты постой тут. Может, вернутся.
Парень был одет в черный пиджак, темные брюки и шерстяную рубашку, не то серую, не то коричневую – в темноте не разглядел. Глаза у него были открыты, и он все смотрел на меня, будто спрашивал: «Ну, чего теперь будешь делать?» А что я могу делать? Принимать меры к задержанию преступников «по горячим следам»? Пожалуй, найдешь сейчас этих преступников! Хоть бы опергруппа из МУРа скорей приехала.
От ног убитого на мостовую убегала дорожка черных пятен. Я включил фонарик