Вернее, рассказывать эту историю моим товарищам пришлось уже без меня. Еще до того, как мы прибыли в Котельнич, я не выдержал и сломался. Не сказав никому ни слова, я осушил от беспросветной тоски подвернувшуюся под руку бутылку водки и позорно сбежал сразу, как только наш автобус остановился. При мне были лишь револьверы с остатком патронов, документы да бумажник с деньгами, выплаченными мне нашим импресарио после финального представления.
Какие у меня были дальнейшие планы? О, самые что ни на есть грандиозные! Сначала – купить и выпить еще одну бутылку водки, поскольку одной мне показалось мало. А потом – найти укромный уголок и пустить себе пулю в глаз. То есть свести счеты с жизнью тем же способом, которым я так ловко убивал зомби. И который, к моему великому сожалению, не помог мне убить тех зомби, кого я должен был остановить в первую очередь.
С первым пунктом плана трудностей не возникло, а вот со вторым… Застрелиться после убойной дозы алкоголя у меня не вышло – я отключился еще до того, как смог настроиться на самоубийство. А когда проспался и, обнаружив себя в каком-то придорожном мотеле, привел мысли в относительный порядок, то понял, что у меня вдруг пропала всяческая охота умирать. Малодушие не позволило мне остаться с выжившими – теми, кому предстояла тяжкая, скорбная работа: опознавать и хоронить останки наших товарищей. И это же малодушие не давало мне присоединиться к погибшим, рядом с которыми, говоря начистоту, и было сегодня мое место. Куда ни кинь, везде я повел себя недостойно. И не мог осмелиться на настоящий поступок даже в память о своих погибших близких.
В тот день было еще не поздно встать на любой из этих двух путей. Но я опять смалодушничал и в итоге выбрал третий путь: отправился куда глаза глядят к неведомой мне пока цели. Вернее, это был даже не путь, а скорее направление, подобное тем зигзагам, которыми добираются до Москвы копатели. И пусть в моей голове не звучал Зов, в данный момент я немногим отличался от зомби. А именно – меня не тянуло на «Трупную площадь», и вся моя жгучая ненависть была направлена лишь на самого себя.
Неприкаянный, я уходил в долгое странствие по миру, досадуя, что моя жизнь перевернулась в одночасье с ног на голову. Однако не прошло и года, как подобной жизнью зажил не только я, но и весь остальной мир! А то, что виделось мне поначалу ненормальным, постыдным или диким, вскоре повсюду стало нормой. И горе тому, кто был не готов к переменам или отказывался признавать жестокие законы новой реальности. Новый мир – мир Копателей – был нетерпим к ретроградам, которые в нем попросту не выживали. Несмотря на то что мы называли себя чисторукими, нам, чтобы выжить, тоже приходилось частенько марать свои руки. Причем не только в грязи, но и в крови, которая и у нас, и у зомби по-прежнему была одного и того же цвета…
Глава 6
– Читал я, помнится, в тюрьме одну книжку, – заметил Ананас, попыхивая сигареткой и рассовывая по карманам разгрузочного жилета снаряженные