Он глубоко вздохнул, напомнил себе, как правильно произносить наиболее сложные звуки древнего языка, и хотел уже произнести заклинание…
Но оказалось, что эльфы Блёдхгарма его опередили. Эрагон не успел и рта открыть, когда услышал за спиной их завораживающее негромкое пение – порой перекрывавшие друг друга и сложным образом переплетавшиеся голоса эльфов сливались в какую-то нестройную, внушавшую безотчетную тревогу мелодию.
Первый звук приготовленного заклинания успел все же сорваться с его губ, когда магия эльфов начала действовать.
Витраж, украшавший крепостную стену, разом вздрогнул, шевельнулся, и осколки стекла водопадом посыпались вниз, на всадника и его коня. А затем в земле перед ними вдруг открылась длинная и, по всей видимости, очень глубокая трещина, и с громким ржанием конь провалился в нее, сперва попытавшись ее перепрыгнуть и сломав при этом обе передние ноги.
Уже падая вместе с конем, всадник отвел назад руку и метнул свое сверкающее копье в Сапфиру.
Убежать Сапфира не могла. И увернуться тоже. Так что она просто выбросила навстречу копью переднюю лапу, надеясь отбить его в сторону. Однако она промахнулась – всего на несколько дюймов, – и Эрагон с ужасом увидел, как копье глубоко вонзилось ей прямо в грудь под ключицей.
Глаза Эрагону застлала кровавая пелена бешенства. Собрав все силы, какие только можно – силу собственного тела, силу того магического сапфира, что был вставлен в рукоять Брисингра, и силу тех двенадцати алмазов, что были спрятаны в поясе Белотха Мудрого, которым Эрагон опоясал себя перед боем, а также силу Арена, того эльфийского кольца, что красовалось у него на правой руке, – он бросился вперед, намереваясь стереть с лица земли проклятого всадника, что бы ему самому при этом ни грозило.
И снова эльфы опередили его. Эрагон едва успел затормозить, увидев, что Блёдхгарм, перепрыгнув через левую переднюю лапу Сапфиры, ринулся на всадника, точно пантера на оленя, сбил его с ног и повалил на бок. Затем, каким-то диким образом вывернув ему шею, Блёдхгарм разорвал ему горло своими волчьими белыми клыками.
Пронзительный вопль всепоглощающего отчаяния послышался из окна, находившегося высоко в башне, прямо над распахнутыми воротами крепости. Затем там что-то взорвалось, и из окна полетели куски каменных плит, падая прямо на собравшихся внизу варденов и сокрушая их конечности и ребра, точно сухие прутики.
Эрагон, не обращая внимания на камни, дождем сыпавшиеся на двор, бегом бросился к Сапфире. Несколько эльфов, оказавшихся ближе всех к драконихе, уже успели столпиться вокруг нее и изучали глубоко вонзившееся ей в грудь копье.
– Насколько