Глеб пригляделся, поднял руку и снял длинную белую нитку с фрамуги. Да, никаких сомнений – Кира Костомарова покинула «Маджонг» именно через это окно. «Динамо»… Бывает, конечно, «динамо» до секса – точнее, с целью его избежать. Но чтобы после?!
– А вы как, платить-то будете? – с некоторой тревогой спросила официантка.
– Само собой, – усмехнулся Глеб. – Плюс чаевые, не волнуйтесь. Только скажите мне – моя… подруга, перед тем как она исчезла, у нее телефончик случайно не звонил?
Официантка отрицательно покачала головой и вдруг оживилась:
– Знаете, а я ведь вспомнила! Когда ваша дама шла в туалет, у служебного входа терся какой-то мужчина. Она на него мельком так поглядела и ускорила шаг. Быстренько в туалет шмыгнула, и с тех пор ее никто не видел.
– Мужчина? – напрягся Звоницкий. – А как он выглядел?
– Да я не присматривалась, – пожала плечиками официантка. – Заметила только, что у него борода. Черная такая. Ну как, не будете скандал поднимать?
– Не буду, – пообещал Глеб, оплатил счет, оставив девице щедрые чаевые, и покинул злополучный ресторан. Набрал номер Киры, но телефон молчал.
Напоследок Звоницкий расспросил и электриков, но те не смогли сказать ничего дельного. Мужчина лет сорока, спортивного телосложения, черная рубашка-поло, светлые брюки… Жарким августовским вечером так одета половина Москвы. Бороду они заметили, а более ничего примечательного во внешности мужика, который помаячил несколько минут у служебного входа, запомнить не смогли. Глеб поблагодарил работяг и под насмешливыми взглядами («Что, братан, не повезло? Бабы – они такие!») сел в свою машину.
Вернувшись домой, он пытался дозвониться Кире. Глеб Аркадьевич чувствовал себя полным идиотом. Бывало, что женщины бросали его, но никогда в такой унизительной форме. Он вспомнил, как таращилась на него публика в ресторане, и стиснул зубы. Да, не скоро теперь Глеб сможет появиться в своем любимом «Маджонге»… В расстроенных чувствах он достал из бара бутылку коньяка – подарок благодарного пациента (вернее, его хозяина) – и остаток вечера потонул в розовом алкогольном тумане.
На следующее утро Звоницкий чувствовал себя старым и помятым. По дороге на работу он насвистывал сквозь зубы «На палубу вышел, сознанья уж нет, в глазах у него помутилось». Яна всего разок глянула на бледное лицо шефа, на сведенные к переносице брови и не рискнула даже поинтересоваться, как прошел вечер.
Было всего восемь утра, но первые пациенты уже ждали приема. Глеб навестил вчерашнюю овчарку в боксе – после операции собака чувствовала