Подойдя ближе к жрецу, Арминий понял: что-то явно идет не так. Собравшиеся стояли с хмурыми лицами и даже, прикрыв ладонью рот, что-то шептали друг другу на ухо. Бросив взгляд на бараньи туши – их было не менее шести, – он поначалу ничего не понял. В конце концов, божественная особа императора требует богатых жертвоприношений. Сегимунд – его было легко узнать по копне непокорных светлых волос – нагнулся над очередным бараном, которого держала пара храмовых слуг. Чуть в сторонке, удерживая еще нескольких баранов, приготовленных к закланию, стояли другие помощники жреца.
Сегимунд полоснул ножом по горлу животного. Фонтаном хлынула кровь. Прежде чем околеть, баран выбил копытами безумную дробь.
– Животное встретило смерть, как то полагается, – нараспев произнес жрец. – Это вселяет надежду.
– То же самое ты сказал и про остальных баранов, – услышал Арминий слова одного из офицеров.
– Давай дальше. Осмотри его печень, – произнес другой офицер.
С привычной ловкостью помощники жреца опрокинули барана на спину. Сегимунд наклонился над ним и ножом вспорол животному брюхо от таза до грудины. В нос Арминию тотчас ударил удушливый запах бараньих внутренностей. Из-за спины Сегимунда ему не были видны скользкие кольца кишок и серые желудки других выпотрошенных баранов, однако он сам в свое время забил немало домашних животных и знал, как выглядят потроха. Как правило, жрецы на них практически не смотрели, подбираясь к главному предмету гадания – печени. Однако до нее, расположенной под грудной клеткой, добраться было труднее, чем до кишок.
Похоже, Сегимунд не сумел до нее добраться. Присев на корточки, он поднял глаза на собравшихся и объявил:
– Я вижу на внутренностях следы болезни!
С губ офицеров слетел вздох разочарования.
Хотя Арминий не слишком верил в гадания, его сердце застучало сильнее прежнего. Радость на лицах Осберта и других воинов была красноречивее любых слов. Хотя Сегимунд и происходил из другого колена племени, он тоже был херуском, а значит, соплеменники верили ему, полагаясь на его предсказания.
Сегимунд продолжил изучение внутренностей барана, когда к алтарю подошел легат. Обычно спокойный, сегодня он выглядел недовольным.
– Клянусь Гадесом, как такое может быть, Сегимунд? Один баран, даже два… но разве может такое быть со всеми? Разве могут у всех быть больные внутренности?
– Я говорю лишь то, что вижу, – мрачно ответил Сегимунд. – Посмотри сам.
– Я надеюсь – и ожидаю, – что печень этого барана окажется здоровой, – сказал легат, вопреки обычаю глядя жрецу через плечо.
Сегимунд поработал ножом и вскоре высоко поднял окровавленную