Кара почувствовала спиной кирпичную стену, словно руки друга, но смогла устоять на ногах, не поддавшись искушению осесть на пол.
Пожертвовав срочной необходимостью…
Она попыталась это представить. Как развернется, отправится домой и спрячется под одеялом. Попыталась изо всех сил.
Но не смогла. Она не узнавала девушку на этой картинке. Не была ею и не хотела быть. Ее охватило странное спокойствие, когда она поняла, что у нее нет выбора: казалось, был, но… Девушка вообразила будущее, в котором «предки» забыли ее, и оно оказалось неожиданно ясным: отец с газетой в кресле, мама все вальсирует с пылесосом по второму этажу. Они в порядке, и совсем по ней не скучают. Не могут скучать. Отвратительная, но правда.
В этом был смысл. Кара облизала губы, принимая неизбежное. Выбора не было…
Если только она сама его не создаст.
– Вы говорили, что не бывали за зеркалом. – Карин голос звучал немного хрипло, хрустяще, но сильно. – Разве там нет ничего получше горстки сентиментальных воспоминаний о моих первых шагах? Вы же коллекционеры? Там должно быть что-то. Что, если я вам это принесу?
Каждый из пяти членов Синода сделал шаг вперед, оттесняя ее к стене пропитанными нефтью костюмами. Увлеченные алчностью, они выглядели еще хищнее.
– Интересссно. Нечто единсственное в ссвоем роде, – сказал Джонни. – Добудь нам… нечто иссключительной значимоссти, и мы найдем необходимые восспоминания в другом мессте.
Кара нерешительно кивнула.
– А гарантия? – прошептал Джонни. – В конце концов, ты можешь убежать, оссстаться за зеркалом или погибнуть. Что мы получим, есссли ты не вернешьсся?
Встретив радужный взгляд, Кара не дрогнула.
– Я принесу, что вы просили, – сказала она. Джонни был прав, ей нужен способ избавить маму с папой от страданий, и этот… этот ужасный, катастрофический способ, по крайней мере, был способом. Если все пройдет хорошо, она выкупит родительские воспоминания зеркальной монетой. Если нет…
Вы хотите, чтобы они меня забыли?
Они будут в порядке.
– У тебя будет неделя, – сказал Нафта. – Поссле этого мы иссспользуем твой обещанный платеж, и он ссстанет невоссполнимым.
Карины губы скривились. Слова сами собой возникли у нее во рту, словно она торговалась на Далстонском рынке.
– Месяц, – возразила она.
– Две недели…
– Три.
– Двадцать одни сссутки, – согласился Джонни. Он не выглядел раздраженным, скорее удовлетворенным и даже немного под впечатлением, словно они соблюли некий