Колокол внизу расколоколился – громко, радостно.
Звездочёт улыбнулся ему… И вдруг услышал тихний стон, скрежет и падение большого колокольного «царя».
Звёздная пыль на ступеньке сырая после ночного дождя. Соколинский поскользнулся – чуть не рухнул с такой высоты, где даже орлам перехватывает дыхание в зобах.
Ветер мимо летел по делам. Поймал Звездочёта за воротник, свистнул возле уха: будь, мол, осторожен, братец; голубым огромным оком подмигнул ему и дальше поспешил – паруса надувать на морях-океанах, запрягаться в хомуты крылатых мельниц, отары облаков пасти на высокогорных пастбищах и перевалах. Да мало ли! Ветер вечно в работе, только успевай мотаться на все четыре части света!
Звездочёт слинял с лица. Испугало не то, что он мог бы разбиться, – костей не нашли бы на грешной земле.
Широко раскрытые глаза, обращенные к небу, заледенели ужасом… «Звезда Алголь! – ударило в мозгу. – Алголь? О Боже, где она? Как я раньше не заметил?»
Созвездие Персея – на привычном месте. Но загадочная и страшная звезда Алголь – звезда дьявола! – запропастилась куда-то. Блеск ее постоянно меняется. Примерно двое с половиной суток Алголь полыхает очень ярко, затем помаленьку зажмуривается, напоминая зверя, готовящегося к прыжку, прицеливающегося кровожадным оком к своей жертве. Игра в такие жмурки давно перестала волновать старика Соколинского: никуда эта «зверюга» не спрыгнёт с неба, никого не покусает, как боялся он в молодости.
Звезда Алголь сегодня должна была снова с полною силою вызвездиться. И вот, пожалуйста… Куда она пропала, чертовка?
В душе у Соколинского жила ещё надежда, слабая надежда на туман, после дождя роившийся в поднебесье и, может быть, укрывший звезду Алголь.
Торопливо поднимаясь вверх – за полосу туманов, он услышал странное, самодовольное похрюкивание. Повернулся, пригляделся… И так ему сделалось дурно – чуть не упал с лестницы-поднебесницы. Что это? Видение в небе?
Сердце гулко ударилось в рёбра, сдавилось ужасом и не смогло разжаться. В глазах потемнело. Виски холодным потом окропило…
Соколинский нашёл в себе силу и волю… Подтолкнул помертвевшее сердце – кровь опалила виски, грудь обожгла… Он перекрестился, протёр глаза… Но страшное видение продолжало маячить в небе.
Поросячье копыто пропечаталось на небосводе, как будто грязный широкий месяц.
«Бред! Не может быть! Как раз на этом месте должна гореть звезда Алголь. Что всё это значит? О Господи, прости… Значит, сатана спустился к нам на землю? Бред…»
Охран Охранович схватил Соколинского за воротник – сдёрнул с последней ступеньки лестницы-поднебесницы. «Тигровый глаз» отчаянно горел, так горел, что, кажется, палёными ресницами запахло, присмолённой бровью.
Звездочёт возмутился:
В чём дело? Что за наглость?!
Где наш Будимир?!
В курятнике. Жемчужное зернышко потащил в свой гарем. А что случи…
За мной! – Охран Охранович круто повернулся, хрустя подковками. Шагал