Тут Рика споткнулась, замолчала и, сославшись на позднее время, уехала.
Евина истерика заставила Рику задуматься над тем, что пора о Еве с Филиппом все подробно поведать отцу. Ведь он ровным счетом ничего не знает про серьезность намерений сына. Для него Ева – всего лишь новая пассия молодого оболтуса. Но Рика умышленно ничего не рассказывает. Почему? Ты не веришь в блажь любимого братца или психуешь сердцем ревнивой сестры?
…перед сном она позвонила отцу – как у них было заведено – в квартиру на Юго-Западе. Обыкновенно в этот час он сам снимал трубку, у отца был обычный усталый голос, и разговор пошел как бы короткий, на самые общие темы. Ага, Рике стало ясно, что дрянь Тинка тоже молчит в тряпочку про свое свидание с Евой или выжидает удобный момент. Тут ей стало горько: все, в том числе и она, дочь, водят его за нос… и она тут же обо всем ему рассказала.
В полночь наступил черед объяснений с Филиппом.
Ева не стала скрывать, какой дурой была, но потребовала разъяснений. Насмешливые пассы Филиппа снова загнали ее в тупик. На вопрос, почему она все узнает последней и почему Филипп унижает ее недоверием, тот отвечал, что был уверен – она в полном курсе их семейных проблем, считал, что ей давным-давно все разболтали подружки, и полагал ее молчание на эти неприятные темы – высшей деликатностью. Выходит, мнил зря! На вопрос о том, какой брак у него намечался с Волковой и еще с какой-то Милкой Кировой, Филипп ответил, что было, да, предлагал обеим руку и сердце, когда дамы были порядком пьяны, но, конечно, для смеха. Ни он, ни они не относились к этой теме всерьез… Единственное, чего добилась Ева, это обещания немедленно познакомить ее с матерью. Тем более что она, оказывается, не против! – и давно ждет их. Филипп считал, что смотрины – это атавизм, что мнение матери для него нуль… словом, вел себя, как негодный мальчишка. Он довел Еву до слез своим смехом над тем, как могла она принять Тинку Варавскую за мать, что Тинке не 27, а за тридцать, что с ней жил один его приятель, джазовый пианист, и он сам, сам однажды привел сисястую Тинку с приятелем в дом на вечеринку, сам познакомил с отцом!
Ева приняла элениум и… и не могла заснуть.
Снотворное не растворяло.
Город был залит магическим светом небесной бессонницы, высосанные лимонные звезды почти лишены блеска, восток полон радужных предчувствий восхода – там косо шевелится розовый веер, тяжелые химеры высотных башен в этот печальный час казались облачно-невесомы, не громада,