– Она просто очаровательна, – с готовностью подхватил Уинстон, хотя не встречался с ней ни разу.
– Ты начал говорить… – напомнил ему Ричард.
– Разве? Ах, да! О цветочках. Я не знаю наверняка, кому из них какие доли предназначаются, но не думаю, что большие. Мне кажется, в семье Смайт-Смитов пять дочерей. – Уинстон задумался. – А может, и больше.
«Это совсем не означает, что приданое за ними окажется скромным», – с надеждой подумал Ричард. Он мало что знал об этой ветви семьи Смайт-Смитов. По правде говоря, и о других ветвях Ричард знал не больше, за исключением того, что раз в год они собирались вместе, выбирали из своих рядов четырех девиц, способных играть на музыкальных инструментах, и устраивали концерты, которые его друзья посещали с большой неохотой.
– Вот, возьми. – Уинстон протянул ему вату. – Потом еще скажешь спасибо.
Ричард уставился на друга, словно тот спятил.
– Засунь их в уши, – пояснил Уинстон. – Доверься мне.
– Доверься мне, – как эхо повторил Ричард. – От таких слов мне не по себе.
– Вот так, – приговаривал Уинстон, засовывая вату в уши, – я ничуть не преувеличиваю.
Ричард осторожно огляделся. Друг даже не попытался скрыть того, чем занимался. Конечно, это было очень невежливо – затыкать уши на концерте. Однако на Уинстона почти никто не обратил внимания, но те, кто обратили, явно испытывали к нему зависть и не собирались его осуждать.
Ричард пожал плечами и последовал примеру друга.
– Очень здорово, что ты здесь со мной. – Уинстон наклонился к самому уху Ричарда, чтобы тот услышал его через вату. – Не уверен, что я вынес бы все это без дополнительных сил обороны.
– Обороны?
– Без поддержки компании холостяков, страдающих в осаде, – саркастически усмехнулся Уинстон.
Компания холостяков, страдающих в осаде? Ричард закатил глаза.
– Господи спаси, если ты придумываешь такие определения под воздействием винных паров.
– О, очень скоро ты и сам испытаешь это удовольствие. – Уинстон указательным пальцем оттянул карман ровно настолько, чтобы показать маленькую металлическую фляжку.
Ричард удивился. Кенуорти не был ханжой, но даже он понимал, что это моветон – пить открыто во время концерта, который устраивают юные леди.
Но тут концерт начался, уже через минуту Ричард привык к вате в ушах.
К концу первой части он почувствовал, как болезненно забилась жилка на виске, а когда дело дошло до тягучего скрипичного соло, вдруг ощутил всю тяжесть ситуации.
– Фляжку! – простонал Ричард, почти задыхаясь.
Надо отдать должное Уинстону, он даже не ухмыльнулся.
Ричард пригубил фляжку, в которой оказалось какое-то пряное вино, которое, впрочем, не притупило головную боль.
– Может, уйдем во время антракта? – шепнул он Уинстону.
– У них не бывает антрактов.
В ужасе Ричард уставился в программку. Он не был музыкантом, но ведь Смайт-Смиты