– Не беспокойся, Рен, – ответил Пар’чин. – Он ничего мне не сделает без копья.
– Днем может, – сказала Ренна.
– Не со сломанными ногами, – возразил Пар’чин. – Все схвачено, Рен. Честное слово.
«Посмотрим, Пар’чин».
Послышался чмокающий звук: сын Джефа зацеловал оставшиеся протесты своей дживах.
– Тебе нужно вернуться в Лощину и присматривать за происходящим. Сейчас, пока у них не зародились подозрения.
– Лиша Свиток уже подозревает, – сказала Ренна. – Ее догадки недалеки от истины.
– Пока это только догадки – не важно, – ответил Пар’чин. – Продолжай играть дурочку, и пусть она говорит и делает, что угодно.
Ренна издала короткий смешок.
– А, ну с этим проблем не будет. Мне нравится ее бесить.
– Не трать на это слишком много времени, – сказал Пар’чин. – Охраняй Лощину, но не выделяйся. Укрепляй народ, но бремя пусть несут сами. Я появлюсь, как смогу, но только чтобы повидать тебя. Никто не должен знать, что я жив.
– Мне это не нравится, – возразила Ренна. – Муж и жена не должны жить таким манером, врозь.
Пар’чин вздохнул:
– Ничего не поделаешь, Рен. Я все поставил на этот бросок. Мне нельзя проиграть. Мы скоро увидимся.
– Ага, – отозвалась Ренна. – Я люблю тебя, Арлен Тюк.
– Я люблю тебя, Ренна Тюк, – сказал Пар’чин.
Они снова поцеловались, и Джардир услышал быстрые шаги: женщина спускалась из башни. Пар’чин же начал подниматься.
Джардиру на секунду пришла в голову мысль притвориться спящим. Возможно, он что-нибудь узнает, выгадает элемент неожиданности.
Он покачал головой: «Я Шар’Дама Ка. Прятаться – ниже моего достоинства. Я взгляну Пар’чину в глаза и выясню, что в нем осталось от человека, которого я знал».
Он сел потверже, приняв взрывную боль в ногах. Когда Пар’чин вошел, Джардир смотрел невозмутимо. Пар’чин был одет в простую одежду – почти как при первой встрече: вылинявшая белая рубашка и заношенные портки из грубой ткани; на плече – кожаная сумка вестника. Ноги босы, штанины и рукава закатаны для демонстрации кожных меток. Песочные волосы были сбриты, и памятное Джардиру лицо едва узнавалось под метками.
Джардир ощутил мощь этих символов даже без короны, но сила далась немалой ценой. Пар’чин больше смахивал на страницу из священного свитка о метках, чем на человека.
– Что ты с собой сотворил, мой старый друг? – Он не хотел говорить это вслух, но слова вырвались сами.
– Нужна недюжинная выдержка, чтобы называть меня так после того, что ты сделал, – ответил Пар’чин. – Это не я сотворил с собой. Это ты сотворил со мной.
– Я? – изумился Джардир. – Я взял чернила и осквернил твое тело?
Пар’чин покачал головой:
– Ты бросил меня умирать в пустыне без оружия и каких-либо средств выживания и знал, что меня выпотрошат, перед тем как я достанусь алагай. Мое тело было единственным, что ты оставил