«Ветер с севера» – полная приключений и интриг повесть о любви и власти, о коварстве и самоотречении, яркая история из тех, которые, будучи прочитанными однажды, останутся с вами навсегда.
Пролог
Король Харальд Косматый[1] пировал, отмечая победу над непокорными ярлами[2] в битве при Хаврсфьорде. Пиршество длилось уже более месяца, мокрую осень сменили зимние снегопады, а викинги Харальда все еще не считали, что достойно отметили великую победу.
В длинном помещении было жарко и душно от пылавшего в очаге огня и человеческого дыхания. В воздухе носились то брань, то хвалебные песни. Гости конунга веселились, повесив свое оружие на вбитые среди тканых ковров железные крюки, – в знак доброй воли и того, что обнажат его только в честном поединке, а не в пьяной драке. Гостей было столько, что хватило бы собрать войско для большого похода викингов. Но сейчас, с набитыми животами, у них не было желания хвататься за оружие, они охотнее вспоминали о былых сражениях.
Все новые и новые блюда водружали рабы на столы пирующих, но пресытившиеся гости больше пили, чем ели; многие, захмелев, падали под столы со скамей, и женщинам, разносившим рога с напитками, приходилось перешагивать через бесчувственные тела героев.
Сам король Харальд восседал на возвышении среди пирующих, раскрасневшийся от браги и вин, в съехавшей до кустистых бровей короне чеканного золота с пламенеющими грубоотшлифованными рубинами. Он улыбался и, щурясь от дыма, слушал, как знаменитый скальд[3], держа в руке огромный рог, громко декламировал хвалебную песнь о его победе:
Кто не слыхал
О схватке в Хаврсфьорде
Великого конунга?..
Спешили с востока
На битву струги –
Все драконьи пасти
Да острые штевни…
Гости конунга, сидя на длинных скамьях вдоль стен, одобрительно галдели, поднимая во славу победителя рог с пивом, и пламя поленьев, горевших в длинных очагах в центре покоя, отбрасывало багровый отблеск на лица воинов.
Харальд улыбался. Теперь его больше не называли Косматым, а величали Харальдом Прекрасноволосым. Когда-то давно, еще честолюбивым юношей, он дал клятву, что не станет расчесываться и стричь волосы, пока не покорит всю Норвегию. И вот теперь наконец-то он достиг своей цели, и его ближайший сподвижник ярл Регнвальд из Мера отрубил длинную косу короля, а раб-цирюльник из далекой Византии по-ромейски гладко выбрил ему щеки, напомадил и завил концы волос. Время исполнить обет пришло. И хотя уцелевшие после поражения викинги и некоторые из ярлов не спешили явиться к нему на поклон, предпочитая отсиживаться в своих вотчинах, Харальд уже знал, что власть в его руках. А на недавнем тинге[4], когда он обрек на пожизненное изгнание молодого смутьяна Ролло, старшего сына самого Регнвальда из Мера, за то что тот осмелился вопреки приказу Харальда собирать страндхуг[5], никто в стране, даже отец Ролло, не посмел воспротивиться воле Харальда.
Да, Харальд знал, что может считать свою власть неоспоримой. И сейчас, вгрызаясь зубами в бараний бок, вытирая руками, унизанными перстнями, текущий по подбородку жир, он чувствовал себя истинным правителем. Посмеиваясь, наблюдал за царящим вокруг весельем. В центре, между пылающими очагами, двое его соратников затеяли веселую возню: забравшись на плечи двум другим своим товарищам, били друг друга мешками с опилками, стараясь свалить противника на землю. Остальные подзадоривали их, крича и стуча кубками о стол. Женщины на дальних скамьях, расположенных перпендикулярно к мужским, визгливо смеялись, тыча в сражающихся пальцами. Неистово лаяли возбужденные суматохой псы. Стоял страшный шум, который, однако, не в силах был разбудить тех, кто уснул во хмелю.
Харальд даже поморщился, когда на него сонно навалился, храпя открытым ртом, Регнвальд из Мера. Отпихнул. Регнвальд лишь рыкнул что-то и свалился под стол, растянувшись между грызущими кости псами. Великий ярл Регнвальд. Соратник и друг, не перечивший своему конунгу, даже когда тот изгонял из страны его сына. Правда, многие поговаривали, что между отцом и сыном никогда не было родственных чувств. А некоторые замечали, что у них-то и общей крови – не более чем снега в пламени очага, даже намекали на то, кто был истинным отцом смутьяна Ролло. Но так или иначе, а на тинге Регнвальд смолчал. И лишь его жена Хильдис – женщина-скальд из знаменитого рода Рольва Носатого – осмелилась просить за сына.
Хильдис