Но были и неприятности. За две недели до моего вылета в Перу произошло событие, которое поставило под удар моё участие. Я сильно повредил ногу. В Москве тогда неожиданно выпал первый снег, и, не справившись с управлением на мокром асфальте, я упал с велосипеда. И, ведь нашёл куда упасть, – на ржавый металлический уголок, торчавший из земли. Рана была глубокой, длинной и инфицированной, так что зашивать её было нельзя. Оставшиеся дни до вылета я ходил к хирургу как на работу. Кроме того, мне нужно было предупредить о своей травме экспедиционного врача, Бориса Романова. Когда я связывался с ним по скайпу, я чувствовал себя ужасно. Можно представить, какое мнение у него должно было сложиться обо мне ещё до начала экспедиции. Каково же было моё удивление, когда Борис спокойно выслушал меня, вздохнул и сказал: «Максимализм и возраст, Андрей. Ничего. Вылечим. Собирай вещи».
Месяц пролетел как неделя, и вот, я был готов отправиться в путь.
ГЛАВА II
От винта – о Борисе – впервые за экватором
19 октября 2015 года.
Ну, от винта! Мы с Борисом успешно вылетели в Лиму через Мадрид. Теперь я вернусь домой самое раннее к Новому году.
Проснулся рано, выспался плохо. Не даёт покоя сложенный рюкзак, нетерпеливо стоящий у стены. Дорога в тысячу ли начинается с первого шага, и этот шаг будет сделан сегодня. Мы с родителями попили чаю и присели перед моей дальней дорогой. Они хотели проводить меня до самолёта, но я настоял, что поеду один. Звучит, как прихоть, но я хотел проникнуться моментом. Вместе добрались до метро. Родителям было очень тяжело меня отпускать, но они держались очень хорошо. Насколько я им по-настоящему благодарен, я пойму позже, а пока, мы крепко обнялись и попрощались.
– Счастливо оставаться. Скоро вернусь. Всё будет хорошо.
– Попутного ветра, сын.
– Семь футов под килем, Андрей.
Правда, футов будет не семь, а пятнадцать тысяч, да и киля у плота нет, но это детали.
Наконец, я забрасываю рюкзак за спину, на плечо – банджо, вскидываю руку, разворачиваюсь, и начинаю идти к входу в метро. Пройдя несколько шагов, я понимаю, что с меня падают штаны. Ремень был слишком широким для хлястиков, и я подумал, что обойдусь без него. Поначалу всё было неплохо, но отрицать очевидное было глупо: не обойдусь. Я остановился, скинул поклажу, достал из рюкзака альпинистскую самостраховку и начал перепоясываться. Ужасно нелепая ситуация. Церемония прощания затягивается, мама с папой смотрят на сына, на несколько месяцев уходящего в океан, а сын возится с падающими джинсами. Путь в тысячу ли дал сбой на десятом шаге. Что ж, буду надеяться, это будет последним и самым большим недоразумением на этом пути. Штаны на месте, очередной взмах рукой, не оглядываясь – вперёд. Борис едет со своим сыном и должен будет ждать меня в аэропорту.
Наконец