Но хотя принц не чувствовал никакой глубинной связи с Черной Тенью, его острый взгляд все же смог проникнуть туда, куда заказан был ход излишне внимательным глазам его новых союзников: немногие чувства и мысли врага открылись ему. Принц ощутил так ясно, как будто это происходило в его собственной голове: незваный гость, он только появился в этом мире, растерянный и удивленный – а зов уже родился внутри него, он приказывает и манит. Ему невозможно сопротивляться, да Тень и не хочет. Он чувствует свою цель, и это чувство сильнее знания…
Но Рониен видел, как лишены смысла эти новые данные, ничуть не приближающие его к тому, чтобы понять нового врага, выяснить, что им движет, и кем он является на самом деле.
Поэтому он чувствовал раздражение (какое новое, незнакомое и неприятное чувство…) – из-за того, что потратил столько времени на эту бесполезную работу, и из-за того, что продолжает ею заниматься. Сейчас она вошла в ту невыносимую фазу, когда прекратить – еще глупее, чем продолжать, ведь потрачено уже столько сил и времени; отказ будет значить, что потрачены они напрасно.
Выйти из этого замкнутого круга человеку позволяет только вмешательство извне. И бог нового мира сжалился над принцем.
Вдруг перед глазами Рониена пробежала странная рябь, у него появилось странное, неприятное чувство, вроде тошноты… но тут же все закончилось. А через несколько секунд каюту огласил резкий сигнал интеркома; Рониен с облегчением авторизовал доступ.
– Удалось что-нибудь выяснить? – лицо лейтенанта Дорона было необычно озабоченным. Принц сразу понял, что этот вопрос – излишняя дань вежливости: лейтенанта совершенно не волнует его ответ. Что-то случилось.
– Что-то случилось?
– У нас проблемы, Рон. Крейсер перехвачен на выходе из гиперпространства.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Кто знает… поднимайтесь на мостик, быть может, посоветуете что-нибудь толковое…
«В этой же каюте ночевал Нот Мэйден… – подумал принц, выходя в коридор. – И так же, как я сейчас, шел на мостик в тот самый день…»
Он без удивления, но с интересом прислушивался к ощущениям своего тела: новая одежда, не очень красивая, на его вкус, но удобная, – серый с черным – радовала его руки, ноги, живот… Легкая, но удивительно прочная обувь словно подбрасывала в воздух. В пристегнутой к правому бедру кобуре непривычно расположился бластер, на левом запястье был защелкнут браслет персонального терминала… но принц все же не смог преодолеть себя: широкий пояс, расшитый золотом, эклектично дополнял чересчур блеклый наряд, и слева на нем в ножнах висел придающий уверенности меч, уже не раз побывавший в битве, но еще не заслуживший собственного имени.
Коридор