– Сколько?
– За Зелёную башню они бы запросили тысяч пятнадцать золотом.
– Это много?
– Ну, как тебе сказать. Очень много, но насколько много? Вот смотри. Переночевать в трактире Ям, номер на двоих – медяков двадцать. Самый лучший номер. Наесться до отвала и напиться пива – ещё столько же. Жалованье стражника в Медвиле – серебрушка в месяц. Это шестдесят медяшек. Считай, двенадцать – ну, пятнадцать серебрушек в год, если смотритель одарит за усердие. Золотой – шестьдесят серебрушек. Вон, Крап получает золотой в год. Жалование полусотника. За прежнюю доблесть. Глак с меня запросил двести пятьдесят золотых. Но он лучший учитель боя. У него дар – передавать навык. Учит очень хорошо и быстро. Он – редкость. Для меня этих денег не поднять. Бы…
– Ничего себе аппетиты у охотников!
– Так и делают они всё быстро. Вычищают скверну, как метлой. Там такие бойцы! Но тоже гибнут частенько. Да и мало их. Мастеров чуть не поимённо знает весь мир. Их мало, скверны – много.
– Понятно. А без них?
– А без них – долго, нудно, годы, десятилетия, сотни погибших. Ну, ты видел лича. Наконец-то! Пива попьём!
Ямы был несравненно богаче и крупнее Рассветного, размером с Медвил. Но Медвил крепость, а Ямы – укреплённое селение. Замка нет. Вместо замка – деревянный детинец в центре. Да и детинец этот – просто Старые Ямы, старые укрепления более древнего района города, с которого тот и начался. У площади. Напротив детинца, через площадь – каменный (не много, не мало!) храм, другие стороны площади образует управа, и напротив – таверна. Странно, чтобы остановиться на постой, надо пересечь половину города.
– Тут и заночуем. А завтра будем уже в Медной Горе, – сказал Клем, бросая поводья мальчишке, что выскочил навстречу. Кони стражников десятка Крапа уже были рассёдланы и стояли носом в кормушки. А сам Крап со своими людьми вовсю набивали животы. Ага, нам оставили место за столом. И даже уже всё заказали.
– Ну, приступим, помолясь! – потёр я руки и накинулся на еду.
Тушённая с печенью капуста. Или что-то другое, но по вкусу – капуста. Никогда не любил. А тут на ура пошла. Пиво было густым, но невкусным. Но тоже легло хорошо.
И стало – хорошо. Даже официантка преобразилась в довольно милую особу. Тьфу, да от неё же тухлой селёдкой несёт. Блин! А эти кони стоялые ржут, видя, как у меня резко упал… интерес.
Клем тоже ржёт. Намекаю ему, что поспать бы совсем не мешало. Неплохо бы и в номера. Удивляется:
– Зачем платить? У меня тут кума недалеко. Дом большой, вдовствует уже несколько лет. Детей переженила, замуж отдала. Разлетелись. Места – вдоволь. Обидится, что на постоялом дворе остался. Идём. Нет, Крап, знаю я тебя! Полночи гудеть будете! Тут буяньте. А кума у меня – праведная.
Ответом на эти слова дружный ржач.
Идти, правда, недалеко. Открыли быстро. Радостные