Мама подумала и осторожно добавила:
– Я даже думаю, что тебе не стоит показывать все свои знания и умения. Все-таки мы с папой, обучая тебя, иногда увлекались. Возможно, кое-что было… э-э-э… несвоевременным…
– И ты туда же. Мам, я не хвастливая, – заверила я ее.
– Это я так, на всякий случай решила напомнить. На хвастовство, знаешь ли, любого может повести. А про общежитие, серьезно, лучше не думай. Ты у нас девочка домашняя, тебе там будет тяжело.
Я все равно продолжала упираться и требовать равноправия. Вслух я этого не произносила, но в памяти всплывали завлекательные сценки из телевизионного сериала «Общага», который я иногда посматривала, когда ужинала на кухне. Каждый день в общаге был до краев заполнен веселыми приключениями и романтическими историями. Мне очень хотелось вести такой же образ жизни.
Тогда мама напомнила, что в общежитии запрещено содержать домашних животных, и для кошек исключения не делалось. Если какая-нибудь ведьма не желала расставаться со своим фамильяром, то ей следовало поместить его в приют для магических животных при институте.
Приют был обустроен вполне цивилизованно, даже с некоторым шиком, но представить мою милую Снежинку день-деньской просиживающей в клетке, пусть даже и очень просторной, я не смогла и сдалась.
Снежинка была чистокровной кошечкой-британочкой, с белоснежной плюшевой шубкой, круглой хорошенькой мордочкой и яркими, вечно удивленными оранжевыми глазами. Я сама выбрала ее в знаменитом на всю страну питомнике «Верный фамильяр». Туда меня привезли родители, но сами в питомник не пошли, даже на территорию въезжать не стали, а припарковались на стоянке у ворот и остались ждать меня в машине.
Мама сказала:
– Мы с тобой не пойдем, Данечка, чтобы не сбить настройку. Не волнуйся и не торопись, выбирай хорошенько. Если возникнут вопросы – не стесняйся, обращайся к Марлене Павловне.
Марлена Павловна – хозяйка питомника, элегантная, ухоженная, похожая на кинозвезду прошлого века, – стояла за воротами и поджидала меня. Она была одета в серый брючный костюм и держала в откинутой руке незажженную сигарету, вставленную в тонкий костяной мундштук.
– И помни: это на всю жизнь, – добавил папа. – Подумай как следует. Выбери себе какого-нибудь такого… крутого пацана… рыжего, с разодранным ухом, – не пожалеешь!
Мы с мамой развеселились, глядя на папу, – на его волосы с отчетливой рыжиной, на мочку левого уха, почти раздвоенную старым шрамом.
Когда я вошла в вольер, я все еще улыбалась.
Стая разноцветных