– Я… я только исполнил свой долг, – пробормотал, заикаясь, директор банка, и лицо его приняло еще более землистый оттенок.
– Итак, я жду, миссис Пейдж. – Слова вырывались стремительно, он точно захлебывался ими. – И если вы не поторопитесь, я задам вашему приятелю такую жуткую трепку, какой ему еще в жизни никто не задавал.
Блодуэн видела, что хватила через край, сказала больше, гораздо больше, чем хотела. Угроза Эндрю, его зловещее лицо испугали ее. Не трудно было уловить быстрый ход ее размышлений: штраф, большой штраф! О господи, с нее могут взыскать огромные деньги! Она точно задохнулась, проглотила слюну, пробормотала, запинаясь:
– Я… я беру слова свои обратно. Я прошу извинения…
Было почти забавно видеть эту строптивую и наглую толстуху так быстро и неожиданно укрощенной. Но Эндрю почему-то вовсе не было смешно. Он вдруг в приливе горечи почувствовал, что терпению его наступил конец, что он больше не в силах выносить придирки этой надоедливой особы. Он быстро и глубоко вдохнул. Забыл все, кроме своего отвращения к ней. В том, что наконец-то можно дать себе волю, была какая-то дикая, жестокая радость.
– Миссис Пейдж, мне нужно сказать вам два слова. Во-первых, мне достоверно известно, что та работа, которую я здесь выполняю за вашего мужа, дает вам полторы тысячи фунтов в год. Из них вы платите мне жалкие двести пятьдесят да к тому же делаете все, что от вас зависит, чтобы уморить меня голодом. Пожалуй, вам будет небезынтересно узнать, что на прошлой неделе к управляющему рудником приходила депутация от рабочих, и после этого он предложил мне вступить в штат. Но из побуждений морального порядка, которые вам совершенно недоступны, я категорически отказался. А теперь, миссис Пейдж, я вам вот что скажу: вы мне так безмерно надоели, что оставаться здесь я больше не могу. Вы низкая, жадная, продажная тварь! Вы просто патологический тип. Я вам официально заявляю, что через месяц ухожу.
Она смотрела на него, открыв рот, ее круглые, как пуговицы, глазки чуть не выскакивали из орбит. И вдруг она пронзительно закричала:
– Все это враки! Вас и близко не подпустили бы к штату рудника! И не вы уходите, нет. Я вас увольняю, вот что! Не было такого случая, чтобы помощник мне заявил об уходе. Так разговаривать со мной! Какая наглость! Это я первая вам заявила об увольнении. Вы выгнаны, да, выгнаны вон…
Крик был громкий, противно-истерический. Но когда он достиг самой высокой ноты, то вдруг оборвался: наверху медленно распахнулась дверь из комнаты Эдварда и через мгновение показался он сам – нелепая худая фигура с торчавшими из-под ночной сорочки костлявыми коленями. Так неожиданно было это появление, что миссис Пейдж замолкла на полуслове. Она смотрела снизу, из передней, на мужа, так же как и Эндрю, и Рис. А больной, волоча за собой парализованную ногу, медленно, с трудом, подошел к верхней ступени лестницы.
– Неужели