– …глаз!
Люси с трудом улавливала, что за добыча шла к ней в руки, или, точнее, во что она вляпалась. Актрисе постепенно кромсали живот, делая надрезы вокруг дыры на месте пупка, который гляделся теперь как солнце с лучами-ранами. Открытые раны на белом, лежащем в густой траве теле. Когда смотришь – кажется, что прорези образуют радужку со зрачком посреди. Упрятанный за видимым изображением глаз, который наблюдает за тобой, упрятанный за видимым изображением взгляд, который пронизывает тебя насквозь, вызывая желание отвернуться. Больше не смотреть. Больше не видеть. У Люси появилось ощущение, что она изучает фотографии, сделанные на месте преступления, что перед ней – жертва убийцы-извращенца, садиста.
– Здесь не может быть никаких комбинированных кадров, – решительно сказала она. – Это настолько… настолько реально!
Клод снял очки и протер линзы лоскутком замши. Без увеличивающих стекол морщинистое лицо старика-реставратора казалось спокойным, было видно, какие тонкие у него черты.
– Так и должно быть при хорошо сделанной трюковой съемке. А я-то нисколько не сомневаюсь, что тут именно трюковая съемка.
Из-за того что изображение было черно-белым, изуродованное тело женщины четче выделялось на вполне мирном фоне, и сцена насилия выглядела еще более кошмарной. Люси никак не могла опомниться.
– Но почему вы в этом так уверены?
– Потому что это кино, а не реальная жизнь, барышня! Седьмое искусство – искусство магии, иллюзии, искусство обмана глаз. Тут вполне может быть манекен, а не живая… или мертвая женщина. Ловкость рук, грим плюс кое-какие постановочные эффекты – и все в порядке. И при этом – ничего настоящего! Но что бы там ни было, одно точно: режиссера наверняка преследовали две навязчивые идеи – глаз и воздействие образа на мозг. Первооткрыватель, как вы сказали, и действительно, его можно так назвать, учитывая, насколько нашу сегодняшнюю жизнь пропитали всякого рода изображения и всякого рода насилие. Наши дети сталкиваются за день больше чем с тремястами тысячами «картинок» – вы когда-нибудь об этом задумывались? А знаете ли вы, сколько «картинок» из этих трехсот с лишним тысяч показывают войну, насилие, смерть?
Обращенные в небо глаза той, кого Люси про себя называла жертвой, были пустыми, просто ни малейшей формы жизни… Чувствуя, что крыша у нее все-таки немножко поехала, Люси повернулась к Клоду:
– Как вы думаете, фильм показывали в кинотеатре?
– Думаю, нет. Показывали ленту или нет – всегда можно определить по виду перфораций, особенно тех, что в самом начале бобины, и в данном случае они явно не соприкасались с зубчиками барабана. Так что эта копия, во всяком случае, никогда не использовалась в сколько-нибудь широком масштабе.
– Зачем же тогда скрытые кадры, воздействующие на подсознание? Зачем все эти постановочные сцены?
– Для частных