Второе дело – это то, что я колхозникам дал паспорта. До этого они были привязаны каждый к своему месту работы, как крепостные крестьяне, и никуда не могли уехать. Крестьяне в России вообще всегда жили без паспортов. И я, можно сказать, дал им волю.
Третье дело, конечно, – карибский кризис…»
Мне так понравилось это выступление Никиты Сергеевича, что я буквально влюбился в него. Это была личность! И теперь каждый раз, когда слышу плохие разговоры о нем, я думаю: «Какие же мы неблагодарные! Человек сделал столько интересного и значительного, а мы выискиваем только то, почему он плохой». А почему, собственно, плохой? Многие же и понятия не имеют, что это за человек, а уже готовы определения «волюнтарист», «самодур», «властолюбец»… Разве так можно?
Я хочу сказать вот что. Надо уважать президентскую власть. Мы все – граждане своей страны. Не обязательно заставлять всех граждан обожать своего президента, но уважать его мы обязаны. Потому что большинство наших соотечественников его избрало. Вот Америка, которую я не очень люблю по объективным причинам, избранного президента, сколько бы ему ни было лет, всегда именует «мистер президент», до конца дней. А мы всех, кто руководил нашей Россией и дореволюционной, и революционной, и советской… Мы никого не уважаем. И Ленин, и Сталин, и последующие руководители – Хрущев, Брежнев, Горбачев и Ельцин – ну абсолютно все нашим обществом, так сказать, охаяны. А это неприятно.
Кстати, моя популярность уже в 1960-е годы у кое-кого вызывала раздражение. Но я не пел песен о Хрущеве и потом о Брежневе, я пел песни о подвиге, о Великой Отечественной войне. Да, потому что это прошло через мою жизнь, потому что я – дитя военного времени. И трудовой подвиг меня всегда восхищал, потому что я ездил на стройки в Братск, в Тынду, на БАМ и т. д. Да, я очень люблю быть где-то на передовой и общаться с теми людьми, которые работают в экстремальных условиях, проявляют себя и этим отличаются от обычных людей.
Первый брак
Со своим отцом я встретился еще раз, когда уже стал известным артистом: просто мне очень нужна была московская прописка. Я все же собирался окончить Гнесинский институт, и, чтобы расти дальше, необходимо было остаться в Москве. Весь Советский Союз распевал мои песни: «А у нас во дворе», «Бирюсинка», «Морзянка», «Пусть всегда будет солнце»… Да мало ли было успехов, которых я успел добиться на эстраде, но, как назло, у меня не было пресловутой московской прописки. И отец не отказал мне. Это был 1964 год.
И вот, как только мне разрешили прописаться в Москве, я приобрел себе двухкомнатный кооператив на Проспекте Мира, в доме 114а. И начал жить в своей собственной квартире. Правда, на первом этаже, так как это оказалась единственная квартира, которая еще оставалась непроданной. И как только она у меня появилась, в 1965 году, я женился на Веронике Кругловой – солистке Ленинградского мюзик-холла, которая прославилась песней Аркадия Островского «Возможно, возможно,