– Так нельзя, Венди, – сказала она. – Если тебе здесь так плохо, я приглашу твоих родителей приехать пораньше. Может быть, это тебе поможет.
– Простите, – пробормотала я. – Но чем поможет?
– Может быть, ты станешь меньше скучать по дому? Ты же поэтому убегаешь, разве нет? Чтобы увидеть родителей?
– Нет! – воскликнула я. – Я просто хочу посмотреть на лошадку в деревне!
Я была спокойным, тихим ребенком. Чаще всего я послушно делала то, что мне говорили, или просто сидела, сложив руки. Но порой мне хотелось пошалить, и папа всегда меня в этом поддерживал. Однажды он прислал мне посылку с куклой. Я не поняла, зачем он это сделал – я никогда не увлекалась куклами, и папа об этом отлично знал. Ноги у куклы были прикреплены эластичной лентой. И когда я за нее потянула, ноги оторвались. Внутри куклы оказался фонарик. Нас укладывали спать в семь часов – и зимой, и летом. И до семи утра нам не разрешалось разговаривать. Папа знал, что для меня это очень долго. Поэтому он прислал мне фонарик, чтобы я могла читать под одеялом. В родительский день папа спросил, как быстро я обнаружила фонарик, и мы весело хохотали.
У меня всегда было живое воображение, и придумать очередную проделку не составляло труда. Однажды меня посетила гениальная идея: устроить ночной праздник. Что может быть лучше? Я уговорила девочек из своей спальни оставить сэндвичи, которые нам давали на полдник, на ночь. Мы носили фартуки с большими карманами, так что вынести еду из столовой было очень легко.
Мы спрятали сэндвичи в тумбочках и весь вечер возбужденно рассказывали друг другу страшные истории. Но полуночи мы так и не дождались – слишком уж устали. Все заснули и проснулись только утром. В ужасе мы попытались скрыть следы нашего преступления, спустив сэндвичи в туалет. Но это заняло много времени, и все мы опоздали на завтрак.
Мое хрупкое тело не могло ужиться с неугомонной душой. Мне было трудно смириться с тем, что я не могу резвиться с другими детьми. Я пыталась играть в теннис, но ракетка оставляла огромные черные ссадины на ладонях. Хоккей напрочь исключался – впрочем, я не очень этому огорчалась, так как видела, насколько велики и тяжелы были клюшки. Но скучать без дела мне не нравилось. Я и сейчас этого не люблю. Когда другие дети отправлялись играть, мне приходилось сидеть в одиночестве и пить теплое молоко – до сих пор не выношу этого вкуса. Меня тошнит от одного воспоминания о нем.
Присоединиться к подружкам я могла только на танцах. Ноги страшно болели, но это стоило того. Моя мама преподавала бальные танцы, и я очень любила смотреть, как она кружится по танцполу в красивом платье, расшитом блестками. Ее партнер