– Да, кажется, триумф не случился. – Не зная, чем занять руки, Фрэнк небрежно кинул в рот сигарету и звучно щелкнул «Зиппо».
– Похоже на то, – ответила Эйприл. – Сейчас я буду готова.
– Все нормально, не спеши.
Фрэнк сунул руки в карманы и уставился на ботинки, в которых поджались усталые пальцы. Может, все-таки стоило сказать: «Ты была великолепна»? Дежурная фраза, но все же лучше того, что он ляпнул. Предстояло еще выдумать, что говорить потом, но сейчас в голове крутилась лишь мысль о двойном виски, который он выпьет в компании Кэмпбеллов. Глянув в зеркало, Фрэнк сжал челюсти и слегка наклонил голову, чтобы лицо казалось уже и внушительней, – вид, который он с детства придавал своему отражению и который никогда не удавалось ухватить фотографам, но вздрогнул, заметив, что за ним наблюдают. В зеркале он увидел неуютно пристальный взгляд жены, через секунду сместившийся на среднюю пуговицу его пальто.
– Окажи мне услугу, – попросила Эйприл. – Дело в том… – Казалось, из последних сил она старается, чтобы голос ее не дрожал. – Понимаешь, Милли и Шеп хотели где-нибудь посидеть. Скажи, мы не можем, ладно? Мол, надо отпустить няньку или что-нибудь такое.
Не вынимая рук из карманов и ссутулившись, Фрэнк на негнущихся ногах прошелся по комнате, точно адвокат из пьесы, обдумывающий деликатную закавыку в деле.
– Знаешь, я уже сказал, что мы идем. Только что столкнулся с ними за кулисами.
– Да? Ну так скажи, что напутал. Делов-то…
– Слушай, не надо так. Я подумал, дерябнуть будет совсем неплохо, вот и все. Теперь как-то невежливо отказываться, а? Согласись?
– То есть ты не скажешь. – Эйприл закрыла глаза. – Ладно, тогда я сама. Премного благодарна.
В зеркале ее голое, блестящее от кольдкрема лицо казалось сорокалетним и измученным физической болью.
– Да погоди ты. Не заводись, а? Я же не сказал, что не пойду. Просто они сочтут это ужасной грубостью. Это уж так. И я тут ни при чем.
– Ладно, если хочешь, иди с ними, только дай ключи от машины.
– Ну вот, начинается! Почему ты всегда…
– Слушай, Фрэнк… – Эйприл не открывала глаз. – Я никуда ни с кем не пойду. Мне нездоровится, и я…
– Хорошо. – Фрэнк попятился, выставив перед собой дрожащие руки, точно рыбак, сосредоточенно демонстрирующий длину небольшой рыбы. – Все, все. Извини. Я скажу. Сейчас вернусь. Извини.
Пол под ногами гулял, будто палуба корабля, когда он прошел в закулисную часть, где какой-то человек фотографировал узкопленочной камерой со вспышкой («Замерли!.. Чудненько… чудненько…»), а актер, игравший отца Габриэллы, уговаривал пухлую девицу, которая, похоже,