Я бы не причислил мой первый ужин в Бринкли-Корте к самым приятным из мероприятий, в которых мне довелось принимать участие. Хотя, по иронии судьбы, именно в тот день Анатоль, этот гений кастрюль и сковородок, почти превзошел самого себя. Вот что он предложил собравшимся:
Le caviar frais
Le consomme aux pommes d’amour
Les sylphides à la creme d’écrevisses[31]
Le корюшка в сухарях
Le какая-то дичь с жареным картофелем
Le мороженое
Ну и, конечно, les фрукты и le кофе. Однако воздействовало все это роскошество на душу Вустера не больше, чем если бы на столе стояла просто-напросто какая-нибудь тушенка. Я не хочу сказать, что отодвигал тарелку, не отведав кушанья, как, по словам тети Далии, поступал с пищей насущной Перси, но сменявшие друг друга блюда положительно обращались золой у меня во рту. Вид Сыра по ту сторону стола притуплял аппетит.
Возможно, это была всего лишь игра воображения, но, как мне представлялось, со времени нашей последней встречи он заметно разросся, как вверх, так и поперек, а смена выражений на его ярко-розовой физиономии ясно отражала ход его мыслей, если уместно назвать это мыслями. Он бросил на меня, пока мы ели, от восьми до десяти грозных взглядов, но на словах ничего не сказал, только, когда еще рассаживались, сообщил, что надеется переговорить со мной по окончании трапезы.
Впрочем, он не только со мной, но и вообще ни с кем не поддерживал застольной беседы. Мадам Троттерша, сидевшая от него по правую руку, попыталась развлечь его рассказом о том, как недопустимо вела себя супруга советника Бленкинсопа на недавнем церковном базаре, но Сыр со своей стороны лишь молча глазел на нее, точно тупое, безмозглое животное, как сказал бы Перси, и молча загребал пищепродукты.
Я сидел рядом с Флоренс, но она тоже помалкивала, храня холодный и гордый вид и катая хлебные шарики, поэтому я имел полную возможность все хорошенько обдумать, так что, когда дошла очередь до кофе, у меня уже был готов стратегический план и детально продумана тактика. Когда тетя Далия дала сигнал дамскому полу удалиться и оставить мужчин в обществе портвейна, я воспользовался случаем и украдкой выскользнул через дверь в сад, опередив женские головные силы. Не сорвался ли с губ Сыра сдавленный возглас при этом моем хитром маневре, определенно сказать не берусь, но, по-моему, у меня за спиной раздался некий звук, словно охнул в лесу волк, больно споткнувшийся о камень. Но я был не настроен возвращаться и переспрашивать, а предпочел затеряться на просторе.
Будь обстоятельства не такими – хотя когда они бывают не такими, какие они есть? – я бы, наверно, с удовольствием прогулялся после ужина по парку, поскольку воздух был полон лепечущих ароматов и бойкий ветерок весело трубил с небес, щедро усыпанных звездами. Но