– Хорошо. Вы ответственно относитесь к своей работе?
– Стараюсь.
– У Вершинского возникали претензии к вам?
Ассистент замялся. Ему явно не хотелось говорить правду, но он сообразил, что Русаков может задать тот же вопрос самому профессору.
– Всякое бывало. Но, как видите, он меня пока не уволил. А разве это имеет отношение к делу?
– Конечно. Мне важно понять, как письмо оказалось у Вершинского.
– Но тут же всё очевидно…
– Не скажите. Значит, вы уверены, что письмо прошло через ваши руки?
На лице парня, как на экране, отразилась мысль, что это могло плохо на него повлиять.
– Ну, да…
– Но всё-таки вы его там не видели. Если бы вы серьёзней относились к своей работе, то наверняка бы обратили внимание на конверт без какой-либо подписи.
Косяковский скрестил руки. Он вообще держался весьма развязно, а теперь к этому примешался откровенный вызов.
– Вы прямо как мой учитель труда.
– А вы как довольно бесполезный свидетель, который не может помочь нам найти преступника.
– Я бы рад. Но если быть таким примерным и аккуратным, как вы хотите, то свихнуться можно. А я работаю, потому что нужно платить за образование. Я вырос в бедной семье, и всего должен добиваться сам.
– Ладно, Тарас, я не намерен вас осуждать. К тому же кое-что вы всё-таки можете для нас прояснить. Мы можем быть уверены, что вы вытащили письмо именно из почтового ящика? Его не передали вам или Вершинскому лично в руки?
– Нет. Ничего такого мне никто не передавал. А если бы его принесли Вершинскому, он вряд ли положил бы его в общую стопку.
– Вы присутствовали на фуршете?
– Я ушёл в самый его разгар. Меня, сами понимаете, никто не приглашал: для меня это была бы слишком большая честь. Я вынул почту из ящика, отнёс к нему в кабинет и ушёл.
– Тогда откуда вам известно, что Вершинский взял письмо именно оттуда?
– Об этом все вокруг говорят. Профессор был здесь, потом отлучился в кабинет. Когда двери открыты, отсюда хорошо виден его стол. Все видели, как он стал разбирать письма, а потом упал.
– В самом деле. Вы хорошо знали профессора Муравьёва?
– Не особо. Но человек он был хороший. Никогда не придирался ко мне, как все остальные. Обычно всем во мне всё не нравится: то не так сделал, это не так сказал. После меня, видите ли, воняет сигаретами. А всё потому, что я человек не их круга. К своим все снисходительны, а парень из глухомани, чужак.
– Не думаю, что всё так драматично. Могу дать вам простой совет: не считайте всех вокруг врагами.
В ответ парень наградил Русакова колючим взглядом исподлобья. Он считал его таким же, как и все остальные.
– Вы были в курсе, какие исследования они проводили?
– Нет. Этого ведь никто не знает, а я последний, кого они в это посвятили бы.
– Но вы же редактировали записи Вершинского.
– Только