– Вы поможете?
То, что увидел в ее глазах Модор, потрясло его до самых глубин изъеденной пороком бессмертной души. Мольбу, надежду – куда ни шло, но вкупе с ними – безграничное доверие.
– Разумеется. – Модор шагнул в бездну. – Но при одном условии.
Мгновения хватило ему, чтобы понять, чего он хочет. Вампир способен полюбить один раз, и потом это чувство не вырвать. Каждый знал историю короля Эмариса и королевы Ирабиль, проживших неразлучно тысячи лет. И каждый знал, как замкнулся, отрешившись от мира, король после утраты. Было время – Модор посмеивался над этой историей, но теперь, глядя на черные волнистые волосы сидящей у него дома девушки, безупречные черты лица, тонкие и хрупкие пальцы, не мог вообразить ничего страшнее, чем старость, седина, тлен, немощь, пожирающие это совершенство. Она должна остаться такой, должна принадлежать ему и никому больше!
Сиера, сама того не ведая, погубила барона, вся сила которого заключалась в управлении крохотным миром своего дома. Модор осмелился выйти в большой мир. Модор понадеялся, что его авторитета хватит на такую мелочь, как одна девушка и одна деревня. Граф мог даже не вдумываться в его слова, просто махнуть рукой при свидетелях, и точка. Но граф выслушал внимательно. Куда внимательнее, чем хотелось Модору.
Да, барон мнил себя знатоком боли, философом страданий. Но граф Кэлпот показал ему, как причинить боль, не прикасаясь к плети. В ту ночь, после церемонии, после созерцания погибшей деревни Модор нес на руках домой бесчувственную девушку и плакал – едва ли не впервые в жизни.
«С сегодняшнего дня она тебя возненавидит», – вспоминал Модор слова графа, в бешенстве носясь по дому.
«Забыл свое место, пес?» – Действительно! Как можно было забыть? Для чего было выходить из дома в тот день? Для чего ноги сами принесли его на рынок, куда отроду не заходил? Для чего заглянул в эти глаза, для чего поверил в себя?
Ничего не лишившись, барон Модор ощущал себя нищим. И только одним способом мог он заполнить пустоту. В подвале полилась кровь. Должно быть, барон сходил с ума, когда, наблюдая за бегущим по полу ручейком, напевал песню-молитву об Алой Реке, смеясь и плача. Алая Река… Жаль, что такое ничтожество, такой пес, как он, никогда не достигнет ее берегов, нечего даже пытаться. Но зато можно устроить хоть целое Алое Море здесь, у себя в подвале. Пусть лишь на мгновения, но от этого становится легче.
Барон Модор не оставлял попыток раскрыть душу Сиеры, но дверь туда захлопнулась навеки. Зато легко и просто открывалась дверь подвала. Там его всегда ждали. Там его любили. Или ненавидели? Барон перестал чувствовать