– Чем прикажете потчевать вашу милость?
Трактирщик подбежал к Сарагону и рассыпался в любезностях.
– Мясо, выпивка, ночлег! – коротко приказал путешественник и бросил на пропахший горьким пивом дубовый прилавок несколько золотых.
Хозяин трактира ловко сгреб монеты и скрылся в дверном проеме из которого валил пар. Это видимо была кухня. Сарагон сел за ближайший к нему столик, в центре которого чадила масляная лампа, испускавшая из себя больше дыма, чем света. Крестьяне не обращали на него никакого внимания. Когда по столу рассыпались кости, в таверне на мгновение устанавливалась гробовая тишина. Как только игровой расклад становился известен, крестьяне громко восклицали, смеялись над проигравшими, спорили и роготали от грубых и скверных шуточек. Правда, ругательств и местного жаргона Сарагон не понимал, их в словаре чипа не было.
– Да ты сапран-тапу-вилшмак-нигуб! Аха-ха-ха-ха-ха!
– Этот крахмол-саба пришел ко мне на заре, в чем мать родила. Я предложил поганцу свою сношенную рубаху и порванные штаны, но запросил за них пару злотых!
– И что дал?
– А куда он псахак денется? Кабы его встретил в таком виде патруль, кирдыком отправил бы на Королевские прииски. Рабочая сила сейчас в золоте. Бубнят, что Красная чума обезлюдила весь Мораванский берег.
– Святая Иехония…
– Ставлю пяток чистых сребренников, да поможет мне Сакральный Дункарус.
– Недавень часовенку Дункаруса пожгли. Сгорела дотла, аки свеча. Не уважит он теперь бабаведов. Проси лучше Ралана-Яйценосца…
– Скоро налог на дождь платить… Намедни сделал ритуал Золотого Бума на Темную Луну.
– И шо, помогло?
– Только волосы себе попалил, вот видишь?
– Ну и клопень же ты! Аха-ха-ха-ха!
– А священной Ядуанне не пробывал взывать утробно?
– Как же, взывал! К памятнику ея ходил босым. Не призрела благодатная!
В это время из кухни вышел трактирщик и улыбаясь в сивый ус направился в сторону Сарагона. Обеими руками он торжественно держал большое блюдо с аппетитным жаренным окороком, устланным некими пахучими листьями и разноцветными овощами. Вслед за ним вышла тощая бледная служанка, несшая в руках большую темную бутыль с вином и посеребряный кубок, видимо предназначенный для важных персон.
Крестьяне на мгновение замолкли, наблюдая за этой процессией.
– Кияк жирный бутож Вулу дал. – подозрительно зашептались они.
Блюдо и вино с почтением приземлились на столе перед Сарагоном.
– Приятной трапезы, господин! – пожелал трактирщик и довольно потирая ус откланялся.
Мясо и овощи были несолеными. Сарагон знал, что сейчас соль и за золото не купишь, только у контрабандистов, а за это головой на плахе поплатиться можно. Единственное место продажи – в столице, в Королевской аптеке на Прудовой улице. Там соль весом