– Ну это ты, положем, заправляешь, – решительно усомняется Ваня и неприлично громко икает, – должна же быть и на твою долю какая-то ошибка…
– Никакой, – уверенно перебивает его Женя, – ни разу еще не было. И вот что, Ваня, лично для тебя у меня есть гениальное предложение: хочешь стать директором?
– Дире-е-ектором? – недоверчиво переспрашивает Ваня, с опаской глянув на Диму, словно им обоим угрожает теперь какая-то еще не известная напасть, – Каким еще, к черту, директором? Слышь, Дим, твой браток хочет, чтобы я стал директором!
– Давай предельно медленно и по порядку: о чем тут речь? – скрипуче, непрокашлянно, прокуренно выдавливает из себя Дима, посыпая пеплом самокрутки спину хвостатого, согнувшегося в три погибели чугунного черта, – Мы-то, видишь… – он выразительно кивает на Ваню, – перебиваемся тут кое-как, на днях вот продали диван, спим теперь на раскладушках…
Он смолчал о том, что сдает Ване свою же комнату, а тот, с дипломом политеха, подрабатывает в вечерней школе учителем физики. Зарплату совместно пропивают, гонят тут же, в квартире, самогон, когда мать на работе, а когда жить становится совсем не на что, ходят в общество, где Дима неиссякаемо изливает похабные, политические, жидовские, вовочкины и всякие другие анекдоты, а Ваня, заражая остальных, хохочет «на заказ». Ну и бабы, само собой. Мать к этому уже привыкла, для нее главное – чтобы никто в доме не шумел. И в квартире всегда тихо, и соседи не жалуются. Время, проклятое перестроечное время, подстрекательски толкает каждого в бок: ты все еще жив?.. еще не отъехал? И на том спасибо. Не все, правда, понимают, кто инфицировал эту перестроечную заразу, но Ваня, похоже, в курсе: тут постарались второсортные, каким едва натягивают в советском вузе трояк, отечественные америкосы, считающие экономику всего лишь способом ненаказуемого грабежа. Отдашь ли ты свое самое последнее?
– Да ты не думай, что мы такие бедные, – уточняет Ваня, – вчера ели черную икру, кто-то выбросил на мусорку, а я шел мимо с работы… Мы выживем! Это великая на все времена цель: выживание! Заройся поглубже в дерьмо и грязь, больше того же самого! Живи одним только телом, инстинктом и крепнущим с каждым днем чувством ненасытности, бери в долг у самого себя, у своего неведомого «завтра»… – Ваня допивает остатки пива, – родится один, помрут семеро, но богатых и сытых становится больше, и это обнадеживает остальных…
– Лично я готов регулярно сдавать говно Билу Гейтсу, – мрачно добавляет Дима, – говно – основа пищевых продуктов нового поколения…
– Ладно, ребята, теперь о проекте, – возвращается Женя к началу разговора, – суть его в том, чтобы приспособить работника к сегодняшней тотально стрессовой ситуации: работать в условиях, противных самой человеческой природе…
– Может, лучше послать эти нечеловеческие условия? – невежливо встревает Ваня, – Чего к ним