– Десять миллиардов, я помню.
– И ещё. У вас пропал дар сочинителя. С чего бы это?
– Так вот как это делается!
– Только так. А теперь к делу. Мы предлагаем вам участие в закрытом проекте. Речь идёт о спасении человечества.
– Но что именно…
– До вашего согласия – никаких деталей. Отказаться не поздно, память о сегодняшних событиях мы сотрём. Но как литератор вы…
Я промолчал.
– А коль согласитесь, получаете индульгенцию.
– А вдохновение?
– Возвращается, – Леон шевельнул густыми бровями, – при успешном участии. Более того, мы присвоим вам третий уровень, а это плюсует тридцать лет жизни. Победитель получает всё, но проигравший дорого заплатит. Вы согласны?
Господи, тридцать лет!
– Разве у меня есть выбор?
– Ответ, пожалуйста.
– Согласен.
– Вы подтверждаете согласие?
– Подтверждаю.
Тавровский щёлкнул пальцами.
– Падай, – сказал Белый, – ты убит. Что передать твоей вдове?
– В смысле?
– Назад пути нет. Теперь наш проект – это твоя жизнь. А покуда мы перекроем кислород, писать даже и не пытайся.
– Не нужно нагнетать, – сказал Тавровский. – Наоборот, мы будем следить за вашими успехами; но публикации до поры под запретом. А теперь к делу.
Тавровский оглядел нас и умолк. Надолго. Тишина становилась оглушительной. Мы ждали первой фразы, как избавления, а он всё молчал. И наконец произнёс негромко:
– Так кто же спасётся? – спросили апостолы Иисуса. И услышали в ответ простые слова: невозможное человекам возможно Богу.
Потом шеф добавил:
– Теперь о сути проекта. Здесь мы выделим пять пунктов, – он нахмурил брови.
– Первое: человечество катится в пропасть.
– Второе: появилась дополнительная угроза. Она обрекает цивилизацию на неизбежную и скорую гибель.
– Третье: эта же опасность несёт цивилизации шанс на спасение.
– Четвёртое: Российское отделение Академии Метанаук разработало план спасения. У американского отделения свой взгляд на проблему, но об этом позже.
– И последнее. Ставим конкретные задачи, и наш план становится проектом. Мы призваны его реализовать. Точка.
Тавровский снова обвёл всех собирающим взглядом.
– Итак, первое. Мы катимся в пропасть. Это очевидно. Кризис за кризисом – вовсе не случайность. Но до сего дня были цветочки. Куда важнее другое, – шеф взглянул на Ратникова. – Кино смотрели?
– Так точно, – отчеканил Белый.
– Тогда вы поняли главное: ядерный террор. Атом – это разум, а террор – сила, – он помолчал. – Я выражусь образно. Человек живёт по двум календарям: силы и разума. В последние три века календарь силы переворачивается всё быстрее, пока… Ах да, кино вы уже смотрели… О чём это я?
– Два календаря, Леон Альбертович.
– Спасибо. И теперь мы знаем, кто перелистывает календарь силы, – он возвысил голос. –