Лавина гвардейцев-кубанцев перевалила через железную дорогу и устремилась к лесопосадке. Стоя в своем «виллисе», я вижу, как призывно полощется на ветру боевое знамя 34-го гвардейского полка. Мой взгляд выхватывает из общей массы танк, на правом крыле которого сидит командир танкового полка в черной кожанке с погонами и в кубанке, надвинутой на глаза. Он только перед Беляевкой принял полк. Почему-то стараюсь вспомнить его фамилию и не могу. Совсем рядом замечаю подполковника Костылева, за нами по пятам идет одна из батарей его полка. Немного поодаль, повернувшись к офицерам своего штаба, скачет полковник Турчанинов. Мне кажется, что Михаил Васильевич, как всегда, вежливо и совершенно спокойно говорит им: «Напоминаю, что с выходом к морю вы должны разъехаться по полкам и помочь организовать закрепление рубежа на побережье в специфических условиях крупнейшего населенного пункта», или что-либо в этом духе. Работать он умел, как, впрочем, большинство «рейдовых» офицеров, в любых условиях. Где-то устремились в атаку генерал Тутаринов и генерал Головской: они ведут свои дивизии в последнюю на украинской земле казачью атаку – страшную своим дерзким порывом и прекрасную своей одухотворенностью.
Когда атакуешь, то, несмотря на рев моторов, всеохватывающий гул тысяч копыт, громкое «ура-а» воинов, стрельбу, хорошо слышны каждая пулеметная очередь, каждый орудийный выстрел противника. В первый момент огонь гитлеровцев оказался довольно плотным. Прямым попаданием противотанкового снаряда сорвало башню танка, на котором только что сидел новый командир полка. Тело его чудом несколько секунд держалось на крыле. Вот, вскинув руки, свалился с коня чубатый казачина. Я на мгновение оглядываюсь. Казак вскакивает, его тут же с коня подхватывает кто-то из товарищей и, сбавив ход, усаживает, впереди себя. Падает, словно споткнувшись, конь ординарца подполковника Гераськина. Он умудрился остаться на ногах и побежал вперед, сильно припадая на раненую ногу. Может быть, он видит, как, цепляясь за гриву, медленно сползает с коня подполковник Гераськин. К нему успевает подскочить старший лейтенант Куев – командир 4-го эскадрона. В своем письме он так рассказывает об этом случае: «…я бросился к нему. Гимнастерка была в крови. Пуля пробила ему грудь, другая прошла сквозь мякоть подбородка. Командира полка отнесли в первый дом на окраине Одессы».
Пули зло высвистывают свою короткую песню смерти. Им аккомпанируют взрывы снарядов. На мгновение конно-танковая лавина смешивается с массами растерявшихся солдат противника, и поле сразу же покрывается трупами гитлеровцев. (Это был арьергардный полк немецкой дивизии.) Затем она врывается на улицы Одессы. Особенно