Это ее отчасти спасло, потому что на площадке она лицом к лицу столкнулась с женой Отари.
Лена примчалась, руководствуясь импульсами своей женской интуиции, а может быть, интуиция тут оказалась ни при чем, а имел место анонимный звонок кого-то из соседей.
В этом месте моя рассказчица несколько замешкалась, а я поглядела на нее очень внимательно. Мария Васильевна опустила глаза, но после все же собралась с силами и продолжала свою увлекательную историю.
Так или иначе, жена гражданина Гунтаришвили чрезвычайно своевременно прибыла, чтобы встать на защиту своего семейного очага, и даже успела вооружиться первым, что подвернулось ей под руку.
Это оказалась рука, которую Лена оторвала у одного из манекенов, которых Отари использовал при продаже турецкого ширпотреба.
Рука была пластмассовая и не очень тяжелая, но все же могла использоваться как оружие ближнего боя.
Впрочем, в рукопашной схватке Лизавета тоже имела немалый опыт. Она схватила стоявшую на площадке швабру, и начался тот самый поединок, невольной свидетельницей и даже случайной жертвой которого мне пришлось стать.
Мария Васильевна закончила свой волнующий рассказ.
За время этого рассказа я успела прийти в себя и даже обдумать свои дальнейшие действия.
Получалось, что идти сейчас к гражданину Гунтаришвили мне никак нельзя: его жена находится в состоянии нервного возбуждения, и появление любой особы женского пола может вызвать настоящий взрыв с самыми непредсказуемыми последствиями.
Значит, идти к уроженцу Кутаиси придется дяде Васе.
Я представила, как он будет недовольно морщиться и говорить, что я без него ни на что не способна и мне нельзя поручить самое простое и незамысловатое дело…
Хотя это, безусловно, неправда: я вполне успешно провела операцию в агентстве «Миссис Хадсон», и из настоящей Людмилы Васюковой извлекла кое-какую информацию, да и мой сегодняшний визит нельзя назвать совершенно бесполезным: из разговора с общительной соседкой я довольно много узнала о гражданине Гунтаришвили.
Закончив свой рассказ, Мария Васильевна посмотрела на меня с ожиданием: наверняка в ответ она ждала, что я ей тоже что-то расскажу, и уж во всяком случае сообщу, что делала в их доме и к кому направлялась. Имя Отара Гунтаришвили называть было никак нельзя, а больше я здесь никого не знала. Поэтому я резко заторопилась, сказала, что чувствую себя гораздо лучше, и под разочарованным взглядом своей спасительницы бросилась прочь из ее квартиры.
К моему удивлению, дядя Вася выслушал мой рассказ вполне благожелательно и тут же согласился отправиться к Отари Ираклиевичу.
– Я, когда в милиции работал, таких людей много повидал! – сообщил он мне. – С ним проблем не будет, точно тебе говорю!
На этот раз лифт не работал, и Василию Макаровичу пришлось подняться на шестой этаж пешком. Поэтому он подошел к дверям квартиры запыхавшийся и в самом мрачном расположении духа. Он позвонил