Мне, к сожалению, не довелось увидеть этот материал. ЕЕоэтому я не знаю, свели ведущие всё дело к чисто экономическим и экологическим соображениям или всё-таки вспомнили о том, что, например, троллейбус значит для москвичей, какое количество встреч и разлук связано с ним, поездки в школу, институт, на работу, на свидания, вспомнили военную хронику, где троллейбусы пробираются в прогалы между «ежами» и баррикадами, перевозят раненых, упомянули о том, что самый близкий к центру столицы, отчаянный бой разгорелся 16 октября 1941 года на Ленинградском шоссе, в том месте, которое называли «троллейбусным кругом», вспомнили знаменитое окуджавинское: «Когда я невмочь пересилить беду, когда подступает отчаяние, я в синий троллейбус сажусь на ходу, последний, случайный»… Да что Москва? А Крым с его самой длинной в мире троллейбусной дорогой – 96 километров! Я видел, как радовались в Симферополе и Ялте, когда удалось прорвать энергетическую блокаду и «рогатые» вновь пошли через Ангорский перевал, где установлен – опять же, единственный в мире! – памятник: троллейбус на пьедестале.
Около 70 % этого экологичного транспорта сосредоточено в российских городах, и недаром троллейбус на Западе как-то связывается с образом России…
Лично для меня Москва без троллейбусов – не Москва. А ведь, не дай бог, уберут. Чиновники, которые не чувствуют города нашего, его душу, для которых Москва златоглавая – это просто набор улиц и переулков.
Нет, журналист не только тот, кто видит зорче других. Журналист – тот, кто способен сам переживать за состояние дел и умов в стране, кто способен передать другим эти переживания.
В недельном графике «Отражения», который мне довелось изучить, я насчитал три темы, напрямую связанные с селом. Самое удивительное, что этому приходится удивляться. Деревня начисто исчезла с отечественных экранов. И это в России-матушке, где сельских жителей – 25 процентов! Стало быть, каждый четвёртый зритель обитает в деревне. И даже больше, потому что здесь смотрят телевидение куда чаще, чем в городе, самому доводилось жить в бревенчатом доме возле околицы, знаю… Какое бы интервью вы ни вели, какую бы тему ни выбрали – всегда помните о сельчанах. Вот идёт на экране интервью с синоптиками. Молоденькая ведущая заявляет: «Уже с завтрашнего дня погода испортится, снег пойдёт». Цыпочке на каблучках невдомёк, что снега этого, как манны небесной, ждут на селе, что ещё немного – и озимые, ничем не укрытые, окончательно вымерзнут. «Испортится».. Да и вообще, все каналы, как сговорившись, стращают нас оранжевыми, красными или какими там ещё уровнями опасности. Только что февраль наступил, а с экрана уже несётся: «Ежегодно весенние поводки наносят России огромный экономический ущерб». И в тоне – столько тревоги, что хоть из дома не выходи: а вдруг на пути до гаража паводок смоет. В этой книге я несколько раз перехожу от прозаической речи к стихотворной, мне кажется – так точнее, рельефнее и даже короче можно донести до читателя ту или иную мысль. Поэтому здесь привожу стихотворение из недавно выпущенного